Под этим изображением было круглое возвышение из розового мрамора, закрытое золотой завесой.

– За этой завесой – царь земной, великий базилевс, да продлит Господь его дни! Когда скрывающую его завесу отдернут – всем надлежит пасть ниц!

Вокруг золотой завесы толпились многие люди – все в драгоценных одеждах из парчи и бархата, расшитых серебром и золотом, украшенных яркими самоцветными каменьями. Но княгиня уже ничего не спрашивала у толмача, знала, что это – многочисленные придворные чины.

Вдруг раздался звук – громкий, гулкий, протяжный, поплыл по всей палате, по всему дворцу. Это кто-то из чинов ударил в огромный медный круг.

Как только отзвучал этот гул – невидимая рука отдернула золотую завесу. За ней оказался высокий трон, искусно вырезанный из слоновой кости и богато изукрашенный золотом и самоцветными каменьями. На этом троне восседал невысокий бледный человек с маленькой черной бородкой. Чело его было увенчано золотым венцом с огромным сверкающим яхонтом на верхушке и с несколькими каменьями поменьше по краям.

При виде этого человека все, кто был в палате, упали на колени и уткнулись лбами в пол.

Княгиня на колени не встала, посчитала это для себя зазорным, только голову наклонила.

Бледный человек оглядел всех, чуть заметно кивнул, махнул рукой – и все сразу встали, зашевелились.

Княгиня внимательно оглядела базилевса.

Из себя худой, роста небольшого, не видный. Вряд ли в бою хорош. Да вряд ли он когда и бывал в бою. Но глаза умные.

Одежд на нем много, одна поверх другой, и все красоты необыкновенной – пурпурная с золотом, белая, шитая жемчугом, лазоревая с серебром. Никогда княгиня такой красоты не видела.

Купцы в Киев привозили греческие ткани – и парчу золоченую, и шелк, – но таких красивых не бывало. Видно, самые красивые ткани греки для себя оставляют.

Поглядел базилевс на княгиню, слабой рукой пошевелил.

Толмач за спиной зашептал:

– Подойди к трону!

Княгиня подошла.

Тут же кто-то невидимый подставил ей кресло. Совсем близко к трону, только малость пониже.

Села.

Базилевс вяло улыбнулся, заговорил по-своему.

Толмач опять рядом оказался, зашептал:

– Базилевс, да продлит Господь его дни, спрашивает тебя, благополучным ли было твое путешествие и хорошо ли тебя приняли в Константинополе.

Княгиня жаловаться не стала, поблагодарила – все, мол, хорошо, спасибо. В ответ спросила, здоров ли сам базилевс, его семья.

Толмач зашептал:

– Аудиенция будет короткой, так что быстрее говори, какое у тебя дело, не трать время зря.

Княгиня вспомнила Святослава, его загорелое обветренное лицо, его светлые бесстрашные глаза, и подумала: подойдет ли ему одна из здешних изнеженных царевен? Не опутает ли она его хитрыми греческими словами, хитрыми греческими уловками? Не подрежет ли крылья вольному степному соколу? Но дело делать нужно. Если приехала она сюда за невестой для сына – нужно говорить о деле.

– У тебя товар, царь, а у меня – купец. Сын мой, князь – славный воин, хоть и молод, печенегов бил, болгар бил, угров бил. Пора ему жениться. Нет ли у тебя, царь, для него невесты? Нам с тобой породниться не помешает. И тебе, и мне будет польза.

Базилевс смотрит искоса, отвечает уклончиво:

– Славный воин, говоришь? Тебя, княгиня, в Константинополе хорошо приняли? За гостеприимство, княгиня, нужно платить благими делами. Прислала бы ты мне войско в подмогу, у меня на границах беспокойно, а ты говоришь, что твой сын – хороший воин.

– А как насчет невесты для сына?

Посмотрел базилевс исподлобья, прищурился.

– А сын твой – христианин?

– Сын – нет, а вот я хочу креститься. Прошло время старых богов, новое время идет.

– Благое дело, благое дело! Если ты крестишься, я буду твоим крестным отцом.

Сказал – и пальцами лениво пошевелил.

Толмач сразу зашептал:

– Аудиенция закончена! Базилевс утомился! Базилевс удаляется в комнату уединения!

И тут же золотую завесу задернули, и все в зале задвигались, заговорили. Какой-то чин к княгине подошел, улыбается угодливо, поздравляет.

– С чем это он меня поздравляет? – спрашивает княгиня толмача, удивляется.

– Базилевс был к тебе, княгиня, очень милостив и согласился быть твоим крестным отцом. Это большая честь, княгиня, очень большая честь! Такой чести немногие удостаиваются!

– А насчет невесты для Святослава ничего не сказал… хотя, может, оно и лучше – не подойдет Святославу хитрая греческая царевна! Святослав – простой воин, простой человек, не сможет он смириться с греческими хитростями!

Прошло несколько дней – и крестилась княгиня.

Сам патриарх ее крестил.

Вошла княгиня в купель язычницей, варваркой, гостьей из далекой северной земли – а вышла христианкой, причастной Святых Тайн. Другим человеком стала, даже имя новое ей дали. Была она Ольгой – а стала Еленой, получила имя святой, матери Константина Великого. Рассказал ей отец Мисаил об этой святой, о ее жизни праведной. Теперь есть у нее на небесах своя заступница.

А когда вышла княгиня из купели – подняла она голову и увидела высоко, под церковным куполом, белого голубя. На голубя упал солнечный луч, и вспыхнул голубь неземным светом…

И вспомнила тут княгиня тех голубей, которых по ее приказу послали поджечь древлянский город Коростень.

Угодна ли была новому Богу ее месть?

А если неугодна – не ошиблась ли она? Правильно ли выбрала небесного заступника?

Базилевс, как и обещал, стал ее восприемником, попросту – крестным отцом. Смотрел на нее ласково, доволен был, что приняла Святое крещение. Когда все закончилось – проговорил приветливо:

– Порадовала ты мое сердце! Теперь ты – дочь моя во Христе. И хочу я тебе сделать дорогой подарок. Подарок, который ты никогда не забудешь…

Повернулся, поманил одного из своих придворных; толмач прошептал, что это – очень важный чин: начальник над всеми драгоценностями базилевса. Придворный важно закивал, удалился и вскоре вернулся с красивым ларцом в руках.