Увы, добраться до Глонны отряд не успел. Хабрийцы, будь они неладны, ухитрились взять город с ходу – не теряя времени на осаду. Очевидно, командование нурийцев оказалось еще более тупым, чем офицеры Шестого Ирдийского (хотя это и кажется невозможным). Кан, получив неприятное известие, немедленно прекратил марш. И сейчас его отряд уже второй день торчал в захудалой нурийской деревне. Называлась эта деревня смешно – Шманьша, а ее население почти полностью состояло из подлейших воров. Те, кто не являлся ворами, были откровенными бандитами.

Сколько им придется торчать среди мерзких горцев – неизвестно.

Невеликое войско уже успело понести потери. Еще продвигаясь по земле Тарибели, они подверглись нападению – в засаду попал передовой дозор. Ночью злодеи зарезали несколько часовых и угнали десяток лошадей. Если бы не жесткий приказ, Кан остановил бы марш и все силы кинул на поиск негодяев. Увы, пришлось оставить эти злодеяния безнаказанными. Подлые хабрийцы не желали воевать честно. Ночью из темноты прилетали стрелы, испачканные в какой-то падали, – малейшая ранка приводила к заражению крови или жуткому нагноению. Лошади, попив из колодца, быстро дохли, падая с раздутыми животами. Разведчики пропадали бесследно – приходилось их отправлять сильными отрядами.

Новый приказ был достаточно прост: оставаться на месте, дожидаясь подхода основных сил. И чтобы не терять времени зря, заняться фуражировкой, подготавливая склады для приближающейся армии. И как это прикажете делать? Здесь, на чужой земле, опасны не только хабрийские бандиты, но и союзные нурийцы. Последние, наверное, даже более опасны. Менее чем полуторасотенный отряд куда-нибудь посылать – это огромный риск: прибьют всех до единого, или он вообще сгинет без вести в этом воровском краю.

Утром разведчики засекли кавалерию хабрийцев – крупный отряд появился в паре миль от селения. На коротком офицерском совете Кан отверг предложение атаковать противника всеми силами (ох уж эти идиоты-офицеры) и приказал занимать оборону. Нурийская деревня имела весьма выгодное расположение – длинной лентой тянулась вдоль дороги, уходившей к Тарибели, с двух сторон ее стискивали подступающие скалы. Взобраться на них могла лишь сумасшедшая обезьяна, так что флангового обхода можно не опасаться. Все строения были сложены из дикого камня, кроме того, по своей воровской привычке нурийцы ограждали свои дворы толстенными стенами из того же камня. Таким образом, противник, попытавшись атаковать отряд Кана, будет вынужден продвигаться через хаотичный лабиринт узких улочек, стиснутых высокими стенами. И за каждой стеной его будут ждать солдаты Кана. В Третьем Риольском шестьсот двадцать арбалетчиков и почти две сотни лучников. Запас стрел и болтов позволит легко отбить атаку даже десятитысячной армии.

Впрочем, Кан надеялся, что противник малочислен – перед ним сейчас всего лишь авангард хабрийской армии. Возможно, такой же несерьезный отряд, как и у него. Потопчутся вдалеке, потом засядут в такой же воровской дыре и тоже будут ждать подхода основных сил. Задача авангарда проста – обнаружить противника. Кидаться в бой авангард не должен.

В общем, все остается по-прежнему. Главное, не посылать отряды на север – враг теперь под боком. Кана смущало лишь одно: прошло два дня, а они не видели здесь ни одного нурийского солдата. По идее отступающие союзные войска должны стремиться отходить именно по этой дороге – кратчайшему пути к Тарибели. Но этого не было. Почему? Неужели кавалерийские части хабрийцев настолько многочисленны, что сумели перехватить всех отступающих? Не страшно – даже если это так, отряду Кана они ничего не сделают. Конная атака опасна на открытой местности, а в этом каменном муравейнике она обречена на провал.

Кан был частично прав в своих предположениях. Кавалерия Фоки с блеском выполнила свою задачу, очистив дороги от нурийских солдат. Их, правда, было немного – с севера отступить не успели, из ловушки павшей столицы тоже никто не выбрался, а на юге гарнизоны были слабы и немногочисленны. Ополчение, ввиду бездарности командования, тоже собрать не успели, а те отряды, которые все же сумели организовать, стали легкой добычей – почти безоружные и без четкого руководства, они не представляли ни малейшей угрозы для хабрийских головорезов.

Столь молниеносной войны в этом мире давненько никто не видел – со времен Древних. До имперских и нурийских военачальников новости доходили достаточно быстро, вот только реагировали они на них с привычной медлительностью. Их приказы запаздывали – иногда до полного абсурда. Так, отряд Кана продолжал марш к Глонне, на поддержку гарнизону, целые сутки после падения города. В войне с Хабрией сутки – это очень много.

И Кан был неправ, считая, что основные силы Хабрии все еще остаются где-то под Глонной. Столица взята – им больше нечего там делать. Во дворце еще звенели мечи, а первые пехотные колоны уже потянулись на юг, спеша стать лагерем по дороге к Тарибели. То, что Кан принял за авангард, было отрядом разведки, изучавшим расположение имперцев. Самих имперцев хабрийцы заметили еще прежде, но сумели при этом не показаться на глаза.

У передового отряда хабрийской армии приказ был прост: ускоренный марш к границе с Империей. По пути с максимальной скоростью уничтожать все, что этому маршу способно помешать. При этом не жалеть пороха и без оглядки использовать любое вооружение, даже самое секретное, – сейчас важна лишь скорость. Восемь тысяч солдат и офицеров с минимальным обозом сегодня впервые наткнулись на имперскую армию – полуторатысячный отряд Кана. Одно название, что в нем два полка, – оба укомплектованы почти по минимуму. Война началась слишком внезапно, и подкрепления не успели подойти.

Перед хабрийцами стояла простая задача – отряд имперцев должен освободить дорогу. И сделать это надо быстро.

Главная проблема, стоявшая этим вечером перед бригадным генералом Каном Гароном, – как ночью уберечь свою нежную кожу от кровожадных местных клопов, подлых, как все нурийское.

Офицер всерьез считал, что этой ночью ему удастся поспать.

* * *

Кан Гарон, присев на кровати, вытянул ноги, позволяя денщику стягивать высокие сапоги. Настроение было прескверным – опять придется ночевать на комковатом сенном матрасе, кишащем голодающими клопами, а утром спать не дадут местные петухи. Их здесь видимо-невидимо, и, несмотря на все усилия солдат, поголовье этих птиц будто и не уменьшилось. Грязная деревня, почти утонувшая в навозе. Жители – воры: ухитрились даже уздечку с генеральского коня украсть. Не будь жесткого приказа, повесил бы с десяток на самых высоких деревьях, чтобы всем видно было. Так нет же: «Союзное население беречь. Никаких реквизиций и экзекуций без приказа не проводить». Что за жизнь – даже нурийца вздернуть не позволяют. А за околицей тоже ничего хорошего. Один солдат сломал обе ноги, ухитрившись провалиться в какую-то трещину, а все разведчики нахватались крупных черных клещей, причем одному эта тварь залезла в ухо, и теперь никто не знает, как ее оттуда вытащить. А еще местное ворье в коротких перерывах между кражами занималось выращиванием итиса. Эту дрянь здесь если и запрещали, то формально – росла беззаботно в каждом огороде или вовсе дичкой. Солдаты просекли это дело быстро, и теперь нормальных среди них осталось немного. Большинство обзавелось отвисшими челюстями и мутными глазами, норовящими разъехаться в разные стороны.