– Соперники готовы?

– Да, – громко ответил Симон.

И эхом от входа в ближайший шатер донеслось:

– Да!

Босой, с голым торсом, в шальварах черного шелка, Амброз быстрым шагом достиг границы – и встал напротив Пламенного. Он улыбался; казалось, вместо схватки его ждет приятная встреча с красавицей. В сравнении с Держидеревом старец выглядел еще более неприглядно. Да, рядом с быком-Натаном или гвардейцем, кому меч заменял жену, а седло – дом, Амброз живо полинял бы и выцвел. Но в целом, лишен мускулов атлета, королевский маг был мужчина в соку: хорошо сложен и крепок. Ни малейшего сходства с сухим деревом, как можно было бы ожидать. Женщинам такие нравятся; даром, что ли, похождения Амброза были притчей во языцех.

Перламутр замер, перестав мерцать. Резче проступили тени, предметы обрели предельную материальность. В этом мертвом свете гладкая кожа Амброза отблескивала глянцем – перед поединком он натерся снадобьем из дозволенных, травяных, на оливковом масле.

– Вы еще можете отказаться от поединка, – напомнил Древний.

– Нет.

– Нет.

– Правила вам известны?

– Да.

– Да.

– Войдите в круг.

Одновременно, словно превратившись в отражения друг друга, бойцы переступили черту. Сделав еще по шагу, они остановились. Маги на границе, как по команде, скрестили руки на груди. Что сделал не имевший рук Н’Ганга, осталось загадкой.

Ничего не произошло.

Бойцы ждали, и дождались. Томительную паузу оборвал звук охотничьего рога. Казалось, трубит ловчий, ведя по следу свору псов, и вскоре охота достигнет башни.

– Начинайте!

Симон врос в землю: камень камнем. С удивлением Амброз уставился на старца, затем пожал плечами – скорее для зрителей, чем для себя – и решительно двинулся вперед. По мере приближения к Остихаросу, стоявшему молча, с руками, повисшими как плети, вдоль дряхлого тела, решимость королевского мага таяла на глазах. Его движения замедлились, и наконец он остановился, не дойдя до Симона пары шагов. Чуть присел, согнув колени; без особой уверенности, словно стесняясь, выставил вперед руки. Ладони Амброза с прижатыми большими пальцами походили на ласты морского животного. Полон безразличия, Симон ждал. Амброз качнулся вправо, влево – старец дремал, не обращая внимания на угрожающие действия противника. На уроках тау-тё все было иначе. Амброза учили защите и нападению, и даже иногда хвалили. Но сейчас, когда дошло до дела, а соперник спит…

Я выгляжу дураком, подумал Амброз. Последним дураком.

– Сдавайся, Симон. К чему нам…

Сделав шаг навстречу, старец отвесил Амброзу пощечину. Резкий звук далеко разнесся по окрестностям; где-то завыли псы. Королевский маг вздрогнул, невольно отступив назад. Он ждал боли; ее не было. Амброз поднес руку к лицу: щека горела огнем. Единственным огнем, который сейчас имелся в распоряжении Пламенного.

– Зря. Поверь, ничего в мире не стоит…

Когда Симон замахнулся во второй раз, в Амброзе проснулась злость. Злость и азарт. Он без труда поймал Остихароса за запястье, дернул на себя, услышав тихий хруст, и пнул старого дурака в колено. Как подрубленное дерево, Симон грохнулся наземь. На границе круга рассмеялись. Амброз ждал. Он надеялся на этот смех, как отряд, зажатый в ущелье, надеется на подкрепление. Любой здравомыслящий человек на месте Остихароса не захотел бы служить посмешищем для коллег.

– Сдавайся, Симон. Как магу, тебе нет равных.

Старец с трудом встал.

– К чему нам длить глупую потеху?

Амброз приблизился, готов обнять сдавшегося противника. И, обманут поведением Симона, а вдвойне – надеждой на его здравомыслие, получил еще одну пощечину. Происходи все это на ярмарочном помосте, бойцов давно бы освистали или забросали объедками. Маги-зрители не опускались до скотства грубой публики, но большинство ухмылялось. А Тобиас Иноходец заржал в голос, оправдывая прозвище.

Ухватив старца, который оказался упрямей осла, за шею и плечо, Амброз крутанулся волчком. Все получилось лучше лучшего: сверкнув пятками, Симон взлетел в воздух – и упал боком, сильно ударившись о землю. Когда он, хрипя, встал на четвереньки, Амброз пинком в локоть вернул упрямца в лежачее положение. Присел рядом на корточки, слыша, как воздух со свистом вырывается из глотки старца.

– Хватит. Я ценю твою отвагу.

Что-то было не так. Амброз прислушался и понял: круг молчал.

– В поражении нет позора…

Третья пощечина, тыльной стороной ладони, прервала его монолог. Слабая-слабая, она не ранила бы и младенца, но сердце уязвила хуже ядовитой стрелы. Качнувшись, Амброз навалился на старца; оба завозились на влажном грунте, пытаясь оседлать друг друга, и измазались, как пьяные могильщики. Наконец Амброз подмял соперника под себя, прижав руки дряхлого болвана к земле. Спиной он чувствовал взгляды магов, вслушивался в их молчание, и не мог понять, кто сейчас лежит, побежденный, а кто уйдет победителем.

– Все. Сдавайся.

Он больше не просил: требовал. На лице багровели пятна лихорадочного румянца, в волосы набилась грязь. Яростный взгляд сверлил Симона, приказывая выжившему из ума старцу покончить с дурацкой затеей. Слишком поздно Амброз осознал свою ошибку. Пустая затея – приказывать Остихаросу Пламенному, пусть даже лишенному магии и сил телесных.

– Дрянь…

И Симон плюнул в лицо Амброзу. Липкий, вонючий плевок угодил прямиком в глаз. Королевский маг зарычал, чувствуя, как превращается в зверя; обретя собственную волю, кулак взлетел и упал молотом. Хрустнула переносица, из ноздрей Симона брызнула кровь, заливая подбородок и грудь. Мигом позже Амброз проклял себя за вспыльчивость. Он не хотел калечить Остихароса! Даже если придурочный старец мечтает, чтобы его измордовали до смерти… Лежа на спине, Симон глядел в небо, где блистал перламутр. Дышал старик с трудом; в глотке булькало, из сломанного носа выдувались и лопались красные пузыри.

Амброз встал.

– Жаль, – пробормотал он. – Клянусь корнями, я не хотел этого…

Костлявые пальцы вцепились ему в ногу. Пока есть сопротивление, нет победы – вот правило Круга Запрета. Рывком Амброз попытался освободиться, но проклятый Симон держал мертвой хваткой – не отдерешь. В остервенении Амброз топнул свободной ногой, целясь в предплечье старца, и услышал треск, будто сломалась ветка. Симон застонал сквозь зубы, его пальцы разжались.

Торопясь, Амброз шагнул прочь.

– Ну что? Хватит?

Маги безмолствовали.

Амброз кинулся к Осмунду; не говоря ни слова, Осмунд отвернулся.

– Насмотрелись?!

Газаль-руз не стал отворачиваться. Он смотрел сквозь Амброза, словно перед ним было даже не оконное стекло, а воздух между створками рамы.