За дворцом начались ряды деревьев. Это оказались яблони, усеянные красными плодами. Папа сорвал три яблока, дал маме одно, другое Артемке, а третье, потерев о рукав, надкусил.

– Кисловатое еще… Ну ничего, пригодится. Или в компот. – Сунул яблоко в большой карман своей штормовки.

Артемка кусать не стал, тоже спрятал яблоко в карман.

Побрели меж деревьями по траве, помогая себе палками.

– Может, передохнёшь? – тревожась, спросила мама.

Папа улыбнулся:

– Пока нормально. Сейчас в овраг спустимся, там привал…

На дереве впереди зашуршало, по стволу метнулось нечто серое, и затем раздался слабый писк. Артемка увидел на ветке серого кота, а в пасти у него такую же серую птичку. Вернее, ком перьев. Кот угрожающе смотрел прямо в глаза Артемке.

– Кошмар! – выдохнула мама и отвернулась.

– Ничего, – голос папы, – это природа. Уже конец августа, птенцы выросли… Пошли.

Артем долго оборачивался на кота, а тот провожал его все тем же угрожающим взглядом. Будто соперника.

– Не кошка, а прямо рысь какая-то, – уже не со страхом и отвращением, а кажется, с уважением говорила мама. – Вот, сынок, какая она – дикая природа. Даже в Коломенском.

Вышли на узенькую тропинку и пошли по ней влево… Миновали похожий на деревенский домик и вскоре оказались у спуска в длинную и кривую яму с поросшими кустами склонами.

– Овра-аг, – сказал папа с облегчением.

Стали спускаться. И чувство близости города исчезло у Артемки совсем. Они были теперь далеко-далеко от высоких домов, быстрых машин, асфальта, бетона, магазинов, телевизоров и компьютеров. Лишь тропинка указывала на то, что здесь бывали люди, – даже мусора Артемка не видел или не хотел замечать… Шел в середине цепочки, между папой и мамой, и постепенно всё сильнее боялся. Казалось, сейчас выскочит уже не кот, а настоящий тигр… Сжимал крепко лыжную палку, представляя ее копьем.

– Ну что, – папа замедлил шаг, – привал?

Расположились слегка в стороне от тропы, на небольшой лужайке. Мама достала плед и еду, папа – железный чемоданчик, в котором обнаружилось сложное устройство.

– Костер здесь нельзя… На этом чайку вскипятим. Спиртовка-примус.

Поставил на спиртовку котелок, налил воды из бутылки… Артемка был слегка раздосадован – он ожидал, что костер будет. Натаскают сухих веток, сложат горкой, подожгут… Но ничего, можно и без костра – это ведь маленький поход. В большом походе будет и костер.

Пока вода грелась, поели колбасы, кружочки огурца, дольки плавленого сыра… Артемка ел с аппетитом – позавтракал торопливо и успел проголодаться. К тому же на воздухе есть было куда приятней, чем дома… Папа каким-то счастливым взглядом осматривался. Сказал:

– Небо-то смотрите какое. Огромное.

– Да-а, – подтвердил Артемка.

Действительно, во дворе, по пути в садик, в садике на прогулках он редко замечал небо. Его как бы и не было – этакий высокий потолок, чаще всего сероватый, иногда голубой. А здесь небо прямо лезло в глаза, но не мешало, не давило. Хотелось подпрыгнуть и побежать по нему…

Мама молчала, но глаза ее были добрые. Печальные и добрые…

Папа поднялся, стал осматривать кусты и траву. Что-то сорвал.

– Тут, оказывается, мята есть. В чай добавим.

Вода в котелке закипела, мама сыпанула туда заварки, папа – пощипанные ногтями зеленые листочки, и спиртовку выключили.

Пили чай из металлических кружек вприкуску с пряниками. Артемка не очень-то любил чай, он был для него горьким, но сейчас казался вкусным. Да и надо было его пить – настоящие туристы пьют именно чай. Крепкий, с чаинками, которые выплевывают в траву.

После чая еще посидели, потом не спеша собрались и пошли дальше.

Овраг всё сужался, появились высокие деревья, закрывающие небо. В конце концов стало сумрачно, слева от тропинки вынырнул из земли ручей.

– Этот овраг называется Голосов, – рассказывал папа, слегка задыхаясь, хотя двигались они медленно, брели скорее, а не шли. – Он очень знаменитый и таинственный… Артемыч, ты знаешь, что нарисовано на гербе Москвы?

– Ага. Богатырь змею убивает.

– Это Георгий Победоносец, побеждающий змия. Дракона… И есть легенда, что битва происходила как раз здесь, в этом овраге. Скоро будут камни. Один напоминает голову коня, а другой – кишки. Говорят, что это кишки коня – змий хвостом ему брюхо разрезал…

Артемке сделалось жутковато и любопытно. Возникла обязательная для любого похода тайна. Ведь и Смешарики в мультике отправились в поход за кладом. А здесь хоть и не клад маячил впереди, но нечто похожее. А может, и клад найдут. Или шлем Победоносца, кольчугу… Нет, шлем и кольчугу не найдут – ведь он победил змия, пусть и коня лишившись.

– Вряд ли это действительно останки коня, – продолжал папа, – но камни эти непростые. И по форме, и еще по разным вещам. Один, тот, что на кишки похож, говорят, помогает женщинам ребеночка родить. А еще рассказывают, что когда в этом овраге образуется туман, то можно в другое время перенестись…

Артемка жадно слушал.

– Однажды спустился сюда отряд татар… захватчиков. И тут – туман. Они вышли из оврага, и оказалось, что уже пятьдесят лет прошло. Их арестовали… И потом были случаи… Однажды милиционер… полицейский, как сейчас называют… наткнулся на какое-то косматое существо. Поднял людей из соседней деревни, и они стали ловить, как они думали, лешего. Но не поймали.

– Ты хорошо подготовился, Олег, – похвалила мама. – А второй камень какой силой обладает?

– К нему воины приходили перед сражением… Ну, традиционно – один камень для женского пола, другой, соответственно, для мужского… Вон они как раз.

Первый камень лежал почти на тропе, второй – на крутом склоне.

– Это мужской? – спросила мама и, не дожидаясь ответа, присела и погладила его.

– Мужской-мужской. Зачем ты его трогаешь? – В голосе папы послышалась усмешка.

Мама ответила коротко и серьезно:

– Надо. – И что-то еще прошептала, но уже камню.

Головы коня в камне Артемка сначала не увидел – камень слегка напоминал размытую букву «г». Но, отойдя на несколько шагов, заметил мускулистую шею, морду с глазницей, большую ноздрю… Может, и настоящая окаменевшая голова. А что мало похожа, то столько веков прошло, столько дождей лило, снега таяло, точило, разъедало…

К женскому камню подниматься не стали. Высоко и круто, папе опасно. Да к тому же возле камня – бугристого, словно слепленного из многих булыжников – ругались женщины. Одна, помоложе, пыталась привязать красную ленточку на ближайшее дерево, а две другие, постарше, почти старухи, не давали.

– Хватит тут со своим язычеством!.. Это грех, бесовство!.. – громко говорили старухи.

– Мне нужно, – отвечала, почти плача, та, что помоложе, – сказали, что так надо, что помогает…