Мур свернул на посадочную полосу и затормозил рядом с самолетом. На боку самолета была нарисована эмблема – белый круг с белыми буквами «ЯИФ» в центре. Мур различил какое-то движение в кабине пилота; фигура в желтовато-коричневом летном комбинезоне дергала застрявшую между сиденьями спортивную сумку. Мур вылез из пикапа и подошел к открытой двери кабины:

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Да, – ответил пилот, освобождая наконец сумку и передавая ее Муру. – Вот, держите эту проклятую штуку. Только осторожно – там внутри дорогое съемочное оборудование.

Мур поймал тяжелую сумку и замер, оторопело глядя в двери кабины.

Пилотом оказалась молодая женщина. Ее волосы были аккуратно заколоты и убраны под шапочку, но один золотистый локон выбился и спадал сзади на шею. Когда она повернулась, чтобы передать Муру сумку, он мельком увидел ее профиль и тут же отступил в сторону, освобождая место: девушка подняла и очень осторожно положила на землю чемодан. Она подняла голову, оценивающе взглянула на него серыми прозрачными глазами и подала руку: «Яна Торнтон». Мур пожал протянутую ему руку и хотел представиться, но она уже отвернулась за чемоданом поменьше, занимавшим место второго пилота. Положив его на землю, она продолжала:

– Не ожидала такого радушного приема. Я не смогла дать радиограмму, но если я правильно рассчитала курс, это должна быть Кокина.

– Это и есть Кокина.

– Значит, я там, куда хотела попасть. – Она повернулась и оглядела неровную, всю в выбоинах посадочную полосу. – Воздушное сообщение у вас тут не бойкое, я права?

– Да, – признался Мур. – Туристической меккой нас не назовешь.

Она задумчиво кивнула, залезла в кабину, появилась с двумя кирпичами и подложила их под колеса самолета. Мур отнес багаж в свой пикап и вернулся к ней.

– Что значит ЯИФ?

– «Ямайский исторический фонд», – ответила она, выпрямляясь. Закрыв и заперев дверь кабины, она спросила: – Мой самолет будет здесь в безопасности?

– До сих пор у нас ни один самолет не пропадал.

– Честное слово, не ожидала, что меня будут встречать, – засмеялась Яна, когда они садились в машину. – Но я не прочь прокатиться, мистер…

– Дэвид Мур. – Он включил зажигание и поехал по взлетной полосе. – Пешком вам бы долго пришлось добираться до деревни.

Сворачивая на лесную дорогу, он украдкой покосился на Яну. Он давно уже не видел такой привлекательной белой женщины. Красилась она очень умеренно, да это и не требовалось – природа щедро одарила ее: высокие скулы и лоб, потрясающей лепки лицо… лет ей было двадцать пять-тридцать. Волосы она, конечно, упрятала под шапочку, но Мур почему-то вообразил, что стрижка у нее до плеч. Бронзовая от загара кожа, словно Яна много времени проводила на свежем воздухе, оттененные загаром морщинки у глаз и рта, на шее – простенькая золотая цепочка. Колец Яна не носила. В ее взгляде, успел заметить Мур, светились энергия и ум – и, возможно, осторожность. Сейчас она смотрела спокойно, ровно, но Муру подумалось, что, когда эта женщина сердится, взгляд ее режет, точно горячий скальпель.

– Откуда вы? – спросил он. – Из Кингстона?

– Верно.

– А разве не опасно летать одной?

Она едва заметно улыбнулась, словно вопрос был ей хорошо знаком.

– Нет, если знаешь, что делаешь. А я знаю. Неподалеку от вашей гавани есть очень интересный риф. Чуть южнее затонули два парохода – вы что-нибудь знаете о них?

– Я нырял там, – отозвался Мур. – Они лежат на глубине примерно шестидесяти футов, но от одного осталась только корма, а от другого – киль. – Он помолчал. – А вы молодец, если сумели с воздуха определить, что это пароходы.

– Я не впервые вижу разбитые суда этого типа, – сказала Яна. – Кроме того, рядом там лежат сломанные трубы, ошибиться трудно.

– А что вы делаете на Кокине? – поинтересовался Мур, околдованный своей пассажиркой. – И кстати, чем занимается ваш фонд?

– Я здесь, чтобы найти вашего констебля. Что касается фонда, мы – исследовательская группа, работаем под эгидой Британского музея.

– Понятно. Значит, вы здесь из-за подводной лодки.

Она посмотрела на него и кивнула.

– Скажем так: я здесь, чтобы прояснить непонятные Фонду моменты. В «Джамайка дэйли глинер» появилась заметка о всплывшей на поверхность субмарине. Мы связались с автором, капитаном почтового судна, но оказалось, что ему без малого семьдесят и в подводных лодках он разбирается очень слабо. Я должна определить, действительно ли то, что поднялось на поверхность океана возле вашего острова, можно считать подлинной реликвией второй мировой войны.

Мур взглянул на Яну и заметил, что она смотрит испытующе и подозрительно, как кошка.

– Можете посмотреть сами.

– Обязательно.

Лесная дорога кончилась; они свернули на Бэк-стрит и поехали к центру деревни. Площадь встретила их полным безлюдьем. Мур заметил, что Кип еще не возвращался: джипа констебля на обычном месте перед полицейским участком не было.

– Мне кажется, констебля сейчас нет, – сказал он и показал на бакалею: – Если надумаете перекусить, пока будете ждать, там есть кафе.

– Я не прочь пообедать, – призналась Яна, и Мур затормозил у тротуара.

«Бакалея для всех» и «Кафе» занимали маленькое оштукатуренное строение яркого горчично-желтого цвета; магазин смотрел на Площадь, кафе именовались несколько столиков, расставленных за домом, в виду кухни. Не успели Мур с Яной сесть, как тучная кухарка возмущенно объявила, что скоро уходит домой, но Мур уговорил ее приготовить им поесть и заказал два буйабеса

и два кофе.

– Вы мисс или миссис Торнстон? – как бы между прочим спросил он, когда они уселись.

Яна вытащила из пачки «Плейерс» сигарету, закурила, не дожидаясь, пока он найдет спички, и холодно ответила:

– Доктор Торнтон.

– О-о? Доктор чего?

– Профессор, – поправилась она. – Я занимаюсь морской археологией, специализируюсь на изучении затонувших судов.

– Звучит завлекательно.

– Да, – она стряхнула пепел с сигареты и всмотрелась в глаза Мура. В обветренном, загорелом лице этого человека чувствовалась энергия. Глаза были странные – очень голубые, теплые и в то же время далекие, в них светились любопытство и сила, но в самой глубине проступало что– то угрюмое, тревожащее. Потом оно исчезло, растаяло мимолетнейшей из теней.

– А вы? – наконец спросила она. – Что вы здесь делаете?

– Я хозяин «Индиго инн». Гостиницы на вершине холма.

– А, да. Я видела его с воздуха, – она вздернула подбородок и выдохнула дым. – Вряд ли у вас много постояльцев.

– В сезон ураганов – нет. Но при хорошем ветре на море у нас, бывает, останавливаются яхтсмены. Мне здешняя жизнь нравится. Неплохое времяпрепровождение.