мир в результате враждебной деятельности французской дипломатии против Советской республики”[43]. И это было чистой правдой, поскольку Париж вмешивался практически в любой вопрос, совершенно не обращая внимания на общепринятые политические и даже этические нормы. Однако период острой конфронтации продолжался недолго, в 1924 году кабинет вновь сменился и к власти пришли руководимые Эдуардом Эррио социалисты. Уже через несколько месяцев, 28 октября 1924 года было обнародовано официальное заявление: “Правительство республики, верное дружбе, соединяющей русский и французский народы, начиная с настоящего дня признает де юре правительство СССР как правительство территорий бывшей Российской империи, где его власть признана населением, и как преемника в этих территориях предшествующих российских правительств. Оно готово поэтому завязать регулярные дипломатические сношения с правительством Союза путем взаимного обмена послами”[44]. Такой благоприятный для СССР оборот событий позволил в 1925 году открыть под прикрытием советского полпредства в Париже “легальные” резидентуры ИНО ОГПУ и Разведупра РККА, немедленно развернувшие в стране пребывания тайные операции.

В обоих разведорганах французское направление являлось приоритетным по нескольким причинам. Прежде всего, Франция считалась главным после Великобритании противником Советского Союза (а после 1929 года — главным без всяких оговорок). Во-вторых, обширные контакты французских военных и разведчиков в Польше и Румынии позволяли эффективно использовать эти страны в качестве плацдарма для агентурного проникновения в пограничные с СССР государства. В-третьих, сухопутная армия и военно-воздушные силы Франции были вполне современными, а военная промышленность — высоко технологичной; они представляли собой привлекательный и перспективный объект для военно-технической и научно-технической разведки. Наконец, Франция являлась местом расположения многочисленных эмигрантских организаций и поэтому чрезвычайно интересовала ИНО и КРО ОГПУ. Как уже указывалось, с 1922 года французское направление входило в сферу ответственности берлинских центров внешней и военной разведки.

Разведупр работал во Франции весьма активно и пользовался созданной там сетью Коминтерна и его секции — основанной в 1920 году французской коммунистической партии (ФКП). Военных разведчиков интересовали во Франции в основном военно-технические вопросы, а установлению дислокации частей, их тактике и боевой подготовке уделялось значительно меньшее внимание. Первым резидентом в Париже (1921–1922) стал Я. М. Рудник, известный также под фамилиями Лебедев, Степанов, Рэгг и Шаварош. В его активе значится вербовка члена Руководящего комитета ФКП и высокопоставленного функционера профсоюза рабочих автомобильной и авиационной промышленности Жозефа Томмазо, причем этот контакт сохранялся в тайне от партии вплоть до 1924 года. На первом этапе существования ФКП ее руководство игнорировало рекомендации Коминтерна и ставило национальные интересы выше идеологических и классовых. Поэтому в 1924 году ИККИ начал программу полномасштабной “большевизации” французской компартии, для чего вначале добился принятия в ней принципа демократического централизма, а затем организовал замену функционеров выходцами из среды рабочего класса и таким способом создал контролируемое и революционное руководящее ядро. Именно после этого в ФКП была негласно организована секция связи с Коминтерном и СССР, существенно увеличившая разведывательную ценность партии для Разведупра, и советские контакты были наконец рассекречены в пределах ЦК. Пользуясь своими связями на самолетостроительных заводах, Томмазо наладил неплохую информационную сеть, вскоре, однако, попавшую в поле зрения противника. В отличие от своих коллег с Востока, французские коммунисты совершенно не обладали опытом подпольной борьбы и поэтому регулярно оказывались несложной добычей для местных органов безопасности. В декабре 1921 года контрразведка 2-го бюро генштаба по разведывательным каналам получила из Швейцарии сведения об активном внедрении советской агентуры на французские промышленные предприятия и об уже действующих на многих заводах агентах СССР. Военные передали их в гражданскую контрразведку, но в ней истинную роль Томмазо сумели установить лишь в 1923 году благодаря сигналу одного из рабочих, сам же агент успел ускользнуть от ареста и бежал в Москву. Коммунисты также спровоцировали в 1923 году беспорядки в нескольких полках французской армии, включая расквартированные в Германии оккупационные войска. Потерявшие терпение контрразведчики провели обыск в помещении штаб-квартиры ФКП, где обнаружили относившиеся к вооруженным силам страны секретные документы. В 1922 году Рудника на должности резидента Разведупра сменил С. П. Урицкий, пробывший на этом посту до 1924 года.

Бегство Томмазо отнюдь не разрушило систему советской разведки во Франции. Более того, 29 сентября 1927 года директор Главной сыскной полиции “Сюртэ женераль” признал, что агенты СССР сумели проникнуть в артиллерийский арсенал, центр по изучению танков, техническую секцию артиллерии, комиссию по пороху, авиационные части и на некоторые военные заводы. Коминтерн и Разведупр вместо бежавшего Томмазо установили связь с секретарем профсоюза кораблестроителей и металлургов Жаном Креме, негласно отвечавшим в компартии за контакты с советскими спецслужбами. Руководил им переведенный из Польши первый автономный нелегальный резидент Разведупра во Франции С. Л. Узданский (Еленский, Абрам Бернштейн). Креме точно так же использовал свои контакты на заводах, тоже попал под подозрение и тоже успел скрыться, однако французские контрразведчики учли уроки дела Томмазо. Вместо ареста они предпочли повести с советской разведкой оперативную игру, в ходе которой на протяжении нескольких месяцев подбрасывали ей дезинформацию. 19 апреля 1927 года карьеру Узданского прервал арест в момент получения от агента секретных материалов. Это стало одним из прокатившихся по миру в 1927 году громких провалов советской разведки, причем весьма крупным, поскольку вместе с Уздан-ским были арестованы около сотни членов его сети. Креме успел бежать в Москву вместе со своей женой и помощницей Луизой Кларак, а в середине 1930-х годов уехал из СССР в Китай, дальновидно предпочтя укрыться от начавшихся в Москве репрессий. Дальнейшие сведения о его судьбе расходятся. Согласно одной версии, Креме утонул в Макао, но существует и другое, достаточно обоснованное предположение, согласно которому перед войной он все же вернулся во Францию, жил там под псевдонимом, в период оккупации участвовал в движении Сопротивления и мирно скончался в 1973 году. В отличие от него, Узданский попал в тюрьму, однако всего на трехлетний срок, поскольку в 1920-х годах европейские законы, как правило, предусматривали значительно менее суровые наказания за шпионаж, чем в следующем десятилетии. Следует отметить, что в обоих описанных случаях резиденты грубейшим образом нарушили существовавший запрет прямого выхода на местные компартии для работы против страны пребывания, результат чего не замедлил сказаться.

Одной из ярких участниц сети Разведупра являлась известная авантюристка баронесса Лидия Сталь, урожденная Чкалова (по другим данным, Чекалова). К сотрудничеству с советской разведкой ее привлек В. Г. Кривицкий (С. Г. Гинзбург), после чего с 1924 года Сталь под псевдонимом “Ольга” начала работать в сети Креме. После провала 1927 года она ускользнула от внимания “Сюртэ женераль” и скрылась в США, однако из-за угрозы уголовного преследования за