подделку долларовых купюр вскоре вынуждена была бежать и оттуда. Поскольку Сталь не значилась в картотеке французской контрразведки как опасный элемент, она без проблем возвратилась в Париж и открыла там на своей вилле элитный дом свиданий, использовавшийся также и для съема информации с его посетителей. Нелегальная деятельность как нельзя лучше соответствовала авантюристическому характеру женщины, но работать только на одну секретную службу ей оказалось недостаточно, и в 1930 году она установила связь с абвером. В конце 1933 года французская контрразведка раскрыла сеть Сталь, находившейся на связи с арестованными 19 декабря резидентом Разведупра Вениамином Берковичем и его женой. “Ольга” тоже была арестована в числе многих других агентов и приговорена к десятилетнему тюремному заключению, однако пробыла в камере лишь до 1940 года, когда вошедшие в Париж немцы освободили ее. В дальнейшем стареющая, но все еще обворожительная шпионка объездила с заданиями абвера Румынию, Польшу и Норвегию, а в 1945 году ускользнула от ареста и укрылась в Аргентине, где ее следы затерялись.

Лидия Сталь с адвокатами

После провала Узданского руководство оставшимися и по-прежнему многочисленными советскими агентами принял на себя П. В. Стучевский (Поль Мюррей, Буассона). С достойным лучшего применения упорством он проигнорировал категорические запреты Центра и грустный опыт своего предшественника, а поэтому был обречен повторить его финал. Ссвязь с ФКП Стучевский поддерживал через изобретателя сети “рабочих корреспондентов” Исая Бира (“Фантомас”). “Рабкоры” писали для печатных органов Коминтерна и коммунистической газеты “Юманите” безобидные заметки о положении рабочих, однако видимая глазу сторона их деятельности являлась лишь вершиной айсберга. Непосредственно ведал корреспондентами Клод Лиожье (“Филипп”), а общее руководство секретными операциями было возложено в партии на знаменитого Жака Дюкло. И вновь некоторые из рабочих в 1931 году проявили проницательность и обратили внимание полиции на подозрительный характер вопросников “рабкоров”, зачастую содержавших и далеко не невинные пункты, касавшиеся технологических и военных секретов государства. Теперь уже Стучевский попал в тюрьму за шпионаж на те же стандартные три года, после чего никто из советских военных разведчиков даже близко не подходил к функционерам ФКП, оставив эти контакты Коминтерну.

В 1920-е годы французы вели явно неравную борьбу с советским проникновением в их страну. Противодействием иностранной агентуре занимались не более 100 сотрудников, наиболее известными из которых были Луи Дюклу из Главной сыскной полиции “Сюртэ женераль” и капитан Эжен Жоссе из военной контрразведки. Первый из них возглавлял работу по сети Томмазо, а второй руководил советским сектором и всей дезинформационной работой. Несмотря на ограниченные ресурсы, в рассматриваемый период французы сумели выявить около сотни советских агентов, восемь из которых были приговорены к тюремному заключению. Все это получило огласку в прессе и весьма повредило репутации ФКП в глазах народа, а также значительно испортило облик Советского Союза, помешав достижению запланированных пропагандистских успехов.

ОГПУ решало во Франции совершенно иные задачи, главными из которых являлись разработка и раскол эмигрантских организаций, а с 1922 года и ведение экономической разведки. Работа по контрреволюционным союзам имела более высокий приоритет, поскольку их разведывательная, диверсионная и террористическая деятельность создавала прямую угрозу для СССР. Наиболее эффективной формой борьбы с ними стали многочисленные оперативные игры, самой знаменитой из которых был многократно описанный “Трест”.

Строго говоря, эта игра начиналась не во Франции, да и вообще ее нельзя отнести территориально к какой-либо отдельной стране. В ноябре 1922 года ГПУ перехватило письмо переводчика бюро паспортного контроля английской миссии в Ревеле Юрия Артамонова к одному из руководителей Высшего монархического совета (ВМС) князю Ширинскому-Шихматову. В нем отправитель настоятельно рекомендовал адресату служившего в Наркомате путей сообщения А. А. Якушева в качестве надежного человека, на которого можно опереться в подпольной работе.

А. А. Якушев

Естественно, после возвращения из зарубежной командировки Якушев пробыл на свободе крайне недолго. Однако руководство контрразведки решило не идти по примитивному пути наказания или профилактики арестованного, тем более, что при этом неизбежно компрометировался факт перехвата переписки ВМС. Было решено попытаться использовать возникшую ситуацию для проведения наступательной операции.

Эта начальная часть истории неоднократно вызывала у исследователей серьезные сомнения. Некоторые из них полагают, что Якушев дал согласие работать на ОГПУ вовсе не в результате ареста и долгих убеждений, а задолго до появления письма Артамонова. Никаких доказательств подобного чисто умозрительного предположения не существует. Более того, оно абсолютно неверно, хотя бы по причине того, что в рассматриваемый период ОГПУ еще не было создано. Впрочем, для оценки дальнейшего хода событий этот факт, строго говоря, не имеет никакого значения. В любом случае Дзержинский и начальник Контрразведывательного отдела ГПУ А. X. Артузов приняли решение создать легендированную подпольную “Монархическую организацию Центральной России” (МОЦР). После этого в том же ноябре 1922 года Якушев под видом руководителя МОЦР связался в Берлине с лидерами Высшего монархического совета, а год спустя — и с представителями “Объединенной русской армии”, позднее переформированной в “Российский общевоинский союз” (РОВС). В дальнейшем ему приходилось встречаться и с П. Н. Врангелем, и с великим князем Николаем Николаевичем, причем ОГПУ сумело использовать эти контакты для раскола монархического движения и добиться постепенной компрометации, а затем и отстранения Врангеля от дел. Фактическим руководителем РОВС стал генерал А. П. Кутепов, что сыграло в его судьбе роковую роль.

Сидней Рейли

Расстрелянный Рейли в морге

По мере развития оперативной игры ее задачи расширились, было решено добиться выхода на иноразведки, в частности, эстонскую, польскую и финскую, а через них и на британскую СИС. В ходе проведения “Треста” контрразведка заманила в СССР, пожалуй, самого известного из действовавших против Советского Союза английских разведчиков Сиднея Рейли, заочно приговоренного к смертной казни еще в 1918 году. Теперь, семь лет спустя, появилась возможность привести приговор в исполнение. Для сохранения доверия к операции и создания иллюзии безопасного пребывания Рейли в Советском Союзе пришлось инсценировать на границе случайную перестрелку, в которой англичанин якобы погиб при попытке вернуться в Финляндию.

Этот эпизод все же вызвал у части эмиграции некоторые сомнения в отношении МОЦР, и для спасения оперативной игры ОГПУ пришлось проводить целый комплекс специальных мероприятий по укреплению пошатнувшегося доверия к “Тресту”. Главные трудности для продолжения игры стала создавать экстремистски настроенная и очень подозрительная помощница Кутепова М. В. Захарченко (Шульц). Любая спецслужба при наличии сомнений в ком-либо ведет себя стандартно и всегда устраивает проверку, а в данном случае РОВС решил совместить ее с грандиозным террористическим актом. Планировалось отравить