что социализм построен, хотя ничего подобного не произошло.

«Парадокс надежды» основывается на вере – на уверенности, исходящей из внутреннего ощущения цели, хотя таковая и не была еще достигнута, и нет доказательств, что будет достигнута когда-либо. Такая вера невозможна для наблюдателя, который «ждет и смотрит», что произойдет. Она возможна только для того, кто со всей своей энергией устремляется к цели и чья вера не зависит от того факта, что идеал явился во плоти. Таким образом, для верующего поражение не обесценивает его веры, в то время как на победу он всегда смотрит с подозрением, поскольку может оказаться, что она только маскирует поражение. Эта концепция парадоксальной веры нашла выражение в кратком тексте из Мишне: «Не для тебя – закончить работу, но ты и не имеешь права бросить ее» (рабби Тафтон в Пиркей Авот II, 21).

V

Концепция греха и искупления

Библия не оставляет сомнений в том, что не рассматривает человека как благого или греховного, но считает его наделенным обоими качествами. Как я уже указывал выше, приказание Бога не вкушать запретного плода с древа познания было следствием его ревнивого опасения, что человек станет равен ему. Все, в чем можно упрекнуть Адама, – это неповиновение. Если неповиновение – грех, тогда действительно Адам и Ева согрешили. Однако очень знаменательно то, что в рассказе о «падении» Библия никогда не называет поступок Адама грехом.

Тем не менее в Ветхом Завете высказывается мнение о том, что человек наделен греховными «помышлениями сердца», склонностью ко злу. В Пятикнижии этот взгляд выражается несколько раз. Например, повествуя о поколении Ноя, Библия говорит: «И увидел Господь, что велико развращение человека на земле и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время» (Быт. 6:5). После потопа «И обонял Господь приятное благоухание [дым от жертвоприношения Ноя], и сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал». Третье упоминание гласит: «И когда постигнут их многие бедствия и скорби, тогда песнь сия будет против них свидетельством, ибо она не выйдет [из уст их и] из уст потомства их. Я знаю мысли их, которые они имеют ныне, прежде нежели Я ввел их в [добрую] землю, о которой Я клялся [отцам их]» (Втор. 31:21).

Ни одно из этих трех высказываний не свидетельствует о врожденной развращенности человека, упоминается лишь склонность ко злу. Первое высказывание относится только к поколению Ноя, второе сделано ради объяснения того, что Бог не станет повторять наказания, направленного против поколения Ноя. Сочувствие Бога в этом случае основано на глубоком знании склонности человека к греху. Третье высказывание относится к греховным устремлениям человека, которые сохранятся и в будущем.

Отметим интересный термин, который Библия использует для обозначения греховного импульса: он называется «ецер». Слово «ецер» происходит от корня «ицр» (

), означающего «формировать», «лепить» (как гончар лепит глиняный сосуд). Существительное «ецер» обозначает «форму», «раму», «цель», а в отношении разума – «воображение», «приспособление», «цель»[113]. Таким образом, термин «ецер» имеет значение «помышление» (греховное или доброе). Это соответствует тому, что мы назвали бы побуждением. Значимым аспектом является то, что еврейское слово указывает на важный факт: греховные (или добрые) импульсы возможны только на основании чисто человеческого явления – воображения. Именно по этой причине люди, но не животные могут быть плохими или хорошими. Животное может действовать, как нам кажется, жестоко (например, кошка может играть с мышью), однако зла в этом нет, поскольку имеет место всего лишь проявление инстинкта. Проблема добра и зла возникает только при наличии воображения. Более того, человек может становиться лучше или хуже, потому что питает свое воображение добрыми или греховными мыслями. То, что он питает, растет, поэтому добро или зло растет или убывает. Они растут именно в силу этого специфически человеческого качества – воображения.

То, что Библия не воздерживается от признания зла в человеке, делается совершенно ясным из описаний ее самых важных персонажей. Адам был трусом; Каин был безответственным; Ной – слабаком. Авраам из страха позволил свершиться насилию над своей женой. Иаков участвовал в мошенничестве, направленном против его брата Исава. Иосиф – амбициозный манипулятор, а величайший из еврейских героев, царь Давид, совершал непростительные преступления.

Разве это не означает, что библейский взгляд на человека заключается в том, что он изначально греховен, что человек развращен? Эта интерпретация не может выстоять против того факта, что хотя Библия признает «греховные помышления» человека, она также признает его врожденную способность творить добро. Израиль назван «святым народом», одно и то же выражение – «святой» – используется как для народа, так и для Бога. В то время, когда цари совершают преступления, пророки их обличают. Те же пророки, которые клеймят царей и народ за их греховность, заявляют о своей вере в способность человека следовать своим добрым наклонностям и избегать зла. Исайя говорит: «Тогда придете – и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю» (Ис. 1:18). Пророки учат, что в природе человека нет ничего изначально греховного, что не позволило бы ему выбрать добро, которое заключается в нем потенциально, так же как и зло.

Если верно, что «дурные побуждения» стали возможны только после того, как человек лишился исходного единения с природой и обрел самосознание и воображение, значит, только человек может грешить, может регрессировать, может потерять себя. С еврейской точки зрения, человек рождается со способностью к греху, но может возвратиться, найти себя и исправиться благодаря собственным усилиям, без акта благодати со стороны Бога. Талмуд так суммирует эти взгляды: «Если Бог создал наклонность к злу, то он также создал Тору и противоядие [дословно – специи]» (Бава Батра 16a).

Человеку, согласно библейским и постбиблейским взглядам, предоставлен выбор между его благими и дурными устремлениями. В своей краткой, но исчерпывающей форме эта идея выбора выражена в тексте Второзакония: «Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое»[114] (Втор. 30:19). Эта фраза совершенно ясно показывает, что евреи могут выбирать между жизнью и смертью, добром и злом и что нет силы, которая принуждала бы их или хотя бы склоняла к