Такому вескому аргументу возразить было нечего. Вновь по очереди, без артиллерии и взаимодействия между собой, ходили в атаки полки и батальоны.

«Комбат дал мне задание: вновь поступившее пополнение из казахов переписать поротно и повзводно и развести по местам, — рассказывает Ю.И. Смоленский, бывший адъютант 3-го батальона 330-го полка 86-й стрелковой дивизии. — Началось что-то ужасное: казахи по-русски не говорят, а я не воспринимаю на слух их фамилий. Кое-как переписал, некоторым поставил лишь номера. Развел по местам. Болото, снег, ночь. Копать нельзя — сразу проступает вода. Солдаты лежат между кочками, где линия фронта — неясно.

Утром приказ: следуя во втором эшелоне, форсировать Тосну; первый эшелон почти полностью погиб. На берегу и в воде — множество трупов, наших и немецких. Плавсредств нет. (И правда, сколько той Тосны, всего-то 120 метров.) Поплыли — кто на бревне, кто как. («Хоть бы один сука-командующий попробовал под огнем плыть на этих «сподручных средствах», — писал Виктор Астафьев.) Преодолели Тосну, выбрались на крутой берег к немецким окопам. Немцы побежали. Наши, голодные, вместо того чтобы закрепляться, начали «трофеить» по офицерским землянкам: там вино, там еда. Немцы тем временем опомнились и пошли в контратаку. Теперь побежали мы — обратно за Тосну.

Опять мы на своем берегу, в болоте. Шинели мокрые, обсушиться негде, костра не разведешь…»

Вспоминает Д.В.Иванов, бывший помощник начальника штаба 947-го СП 268-й дивизии: «30 сентября 41 г. ночным маршем мы прибыли на ст. Понтонная и получили приказ с ходу, без разведки и артподготовки, наступать на противника, вышедшего на западный берег р. Тосны. Бой начался на рассвете 1 октября в трудных условиях болотистой местности. Немецкие огневые точки не были подавлены, и наши атаки не приносили успеха. Действия малочисленной авиации также были неэффективными и не могли помочь пехоте. За первые три дня боев мы потеряли ранеными и убитыми 50 % своего состава. Наступление продолжалось вплоть до 13 октября, но добиться успеха так и не удалось.

С 14 октября дивизия заняла оборону по р. Большая Ижорка на протяжении 5 км… Противник наступательных действий не предпринимал, но беспрестанно обстреливал, и мы теряли от его огня по 15–20 человек в день.

22 октября началось наше наступление на д. Усть-Тосно. Артподготовка проводилась 76-мм пушками образца 1902/30 г., которые оказались не в состоянии разрушить огневые точки противника — как по времени, так и по количеству выпускаемых снарядов. Каждый раз во время атаки оживали немецкие доты и дзоты и открывали ураганный огонь по атакующим.

3 ноября нас сменили части 70-й и 90-й СД. Им ставилась та же задача: овладеть д. Усть-Тосно и переправиться на восточный берег реки».

И полковник В.Л. Зиновьев, бывший начальник оперативного отдела штаба 125-й стрелковой дивизии генерал-майора П.П. Богайчука, вспоминает:

«Противник, захвативший противотанковый ров, занимал более выгодное положение, чем подразделения и части нашего соединения. Приспособив ров к обороне, гитлеровцы господствовали над местностью. А окопы нашей передовой линии проходили по открытому, ничем не защищенному полю, долине. Она простреливалась всеми видами оружия на большую глубину. Долина вскипала от вражеского артиллерийского и минометного огня, простреливалась пулеметными и автоматными очередями, сеяла смерть. С тем, что у нас не было более надежной и выгодной позиции, приходилось мириться, потому что за нашими спинами были Колпино, Ижорский завод, Ленинград.

…захватив центральную часть рва, мы рано торжествовали. Перед рассветом фашисты открыли такую орудийно-минометную пальбу по передовой и нашим тылам, что небу было жарко. А со стороны железнодорожного полотна и Ям-Ижоры палили по флангам ударной группы пулеметы. За несколько минут по нам было выпущено столько снарядов и мин, что, казалось, живого места не осталось. Ударная группа 466-го полка и присланная ночью в помощь ей командующим армией рота бойцов оставили противотанковый ров.

Все осталось по-прежнему.

Приказа овладеть противотанковым рвом никто не давал. Это была инициатива нашего комдива, одобренная командующим 55-й армией. Теперь же, когда ров снова заняли фашисты, последовал приказ высшего командования: ров вернуть во что бы то ни стало! А виновных в потере рва — наказать!

И началось разбирательство… Велись поиски виновников сдачи рва. В эту неблагодарную работу включилась дивизионная прокуратура. Она нашла «конкретного виновника». Под трибунал отдали командира 466-го стрелкового полка майора Козино… После этого в дивизии родилась поговорка: «Был бы военный трибунал, а виновники всегда найдутся».

…С тех пор как ударная группа майора Козино впервые взяла противотанковый ров, он стал переходить из рук в руки. Ночью или перед рассветом мы брали его, а утром ров захватывали фашисты. Так было и в октябре, так было и позже».

125-я стрелковая дивизия потеряла в октябре более 5 тысяч человек.

Во второй половине месяца 86-я и 168-я стрелковые дивизии с Тосненского рубежа были переброшены к Невской Дубровке. На смену прибывали 70, 85 (бывшая 2-я ДНО), 43 и 90-я дивизии и 7-я бригада морской пехоты. Им ставилась та же задача: взять противотанковый ров, овладеть Усть-Тосно и переправиться на восточный берег реки. С немецкой стороны на этом направлении сидели в обороне все те же 122-я дивизия и правофланговый полк 121-й пехотной дивизии.

Общие потери 55-й армии в октябре составили 17 235 бойцов и командиров.

6 октября генерал армии Жуков был отозван на Западный фронт — спасать Москву. Командование Ленинградским фронтом принял генерал-майор И.И. Федюнинский, 42-ю армию возглавил бывший командующий 10-м стрелковым корпусом генерал-майор И.Ф. Николаев.

Силы группы армий «Север» в начале октября оказались распыленными по нескольким операционным направлениям. Германские войска вели боевые действия на фронте южнее озера Ильмень, по рекам Волхов и Нева, на южных подступах к Ленинграду, против советских войск на Ораниенбаумском плацдарме и Моонзундских островах. Не имея возможности создать достаточно мощную ударную группировку для штурма Ленинграда, немцы, как уже говорилось, решили разрушить город огнем артиллерии и ударами авиации, а его защитников задушить голодом.

Чтобы окончательно лишить Ленинград связи со страной, германское командование по инициативе фельдмаршала Лееба в первых числах октября вернулось к идее полной блокады. Замысел состоял в том, чтобы сломить сопротивление советских войск на Волхове и ударом через Тихвин к реке Свирь перерезать сухопутные коммуникации, подводящие к Ладожскому озеру, лишить тем самым Ленинград и оборонявшие его войска последней возможности получать помощь по этому озеру и, одновременно соединившись с Карельской армией финнов, единым фронтом образовать внешнее кольцо блокады.

Впервые Гитлер высказал эту мысль 1 октября, в самом начале наступления на Москву. Но операция группы армий «Север» была отложена до появления возможности сосредоточить здесь достаточное количество пехоты и пополнить подвижные войска людьми и материальной частью. Директивой от 7 октября Верховное командование вермахта вновь подтвердило поставленную ранее задачу разрушить Ленинград и истребить его население. В первой половине октября в полосу группы армий «Север» прибыли 250-я пехотная дивизия испанских добровольцев-фалангистов, 212-я и 227-я пехотные дивизии из Франции, 7-я парашютно-десантная дивизия из Греции и 2-я пехотная бригада СС из Германии. Теперь группа фон Лееба насчитывала 33 дивизии и 2 бригады. Самолетный парк 1-го воздушного флота насчитывал 250 машин.