Вот так вот посмотришь на всё, и на душе лепо становится. Даже к людям выходить не хочется, ей-ей! Только вот топора не хватает, да иголки с нитками, ну и так – по мелочи всего. Даже без хлебушка и каши обойтись могу. Рогоза там корневища запечь, ишшо чего такого. Хватает!

Другое дело, что неудобственно без топора. Сушняка, его только кажется много. А когда собираешь потихохоньку на одном месте, так и всё – нетути. Сушнины толстые руками да ногами ломать, радости мало, а мелочь всякую уже издали таскать нужно. Да и много такого сушняка нужно, соломенного-то. Только кинул в костёр, там пых! И всё, ишшо подбрасывай. Сварить что в чайнике, так сидеть надо, да подбрасывать хворост. Не отойти!

И опять же, без нитки с иголкой к концу лета таким оборванцем стану, что на Хитровке, и то обсмеют!

Копеечку, опять-таки, хотца. Каку-никаку, а денюжку заработать нужно, да не только на топор. Вернуся вот по осени на Хитровку, и што? Место на нарах да хлеба кус, оно вроде и не трудно, но запасец в карманах лишним не станет, а ну как што приключиться неладное? Хучь болесть какая, хучь ишшо што.

А одёжку? На зиму-то? Не с прохожих же снимать!?

Вот сижу потому, туески берестяные плету под ягоды. Попервой коряво получалося, но уже приноровился, лепо выходит. Подбираю бересту разного цвета, чтобы вроде как узорочьем по туеску вьётся.

А то ведь што по Хитровке помню, что по ентой… прошлой жизни. Господам, им обёртка нужна яркая. А што там внутри… да тьфу! Черники какой на пять копеек, да туеску берестяному красная цена столько же – это по отдельности. А вместе, так два гривенника отдай, да не греши! Ну а коли туесок узорчатый, так и вовсе. Особливо если барышням такое перед мордой лица сувать.

Вроде и не тяжкая работа, а умаялся весь. Оно ведь только кажется, что самое трудное, так это бересту с берёзы содрать чистёхонько, а потом сиди себе, да и плети. Обычный туесок, то да, а узорчатый? Голову всё поломал, особливо поначалу. Бересту по цветам разложи, да узоры придумай в голове загодя… Головоломка настоящая, ей-ей!

Насобирал с утра земляники, што по второму разу пошла, да черники с княженикой, и ну к дачам! Вот прям штоб туда не суюся, сторожа с собаками тама гуляют. Злые! Перекрыли все дороги, да так, што даже кому на станцию надо – обходите, и всё тут. Стороной, ноги бить через переезд, да путя железнодорожные, в кругаля. Известное дело, господа. Што хотят, то и делают – хучь поперёк закона, хучь поперёк правды.

Кручуся вокруг да около станции с туесами своими, да народ высматриваю. Ага! Парочка из господ, молодые совсем ишшо. Тока-тока повенчалися, похоже. Идут – фу ты ну ты! Он ея за талию держит, она вся так жмётся, что мало голову на плечо не кладёт. Тьфу! Срамота!

Сразу не лечу, штоб настроение романтическое, значица, не сбивать. Закружил вокруг да около, на глазах мелькаю. Шляпу свою травяную заместо картуза – раз! Оно ить смешно, да и пусть, зато глаз за несуразность такую цепляется.

– Как хорошо, Котя, как хорошо! – Воркует молодуха, ну чисто голубка, ничего по сторонам не замечает, – Право, думается порой, что всё это чудо мне только снится. Как ласково смотрит на нас солнце с небес, каким уютом и негой тянет от нашего бутовского леса. А телеграфные столбы? Они, Котя, оживляют пейзаж, придают ему неизъяснимое очарование. Будто говорят, что где-то там, вдали, есть всё же цивилизация, что мы не одни с тобой в целом свете.

– Да, солнце моё, – Ответствовал супружник, перехватывая ея ручку, и как принято у господ – целуя. И какой интерес только? – Какие, однако, у тебя руки горячие! Это, верно, от того, что ты волнуешься, солнце моё… Что у нас к обеду сегодня затеяли?

– Ботвинья да цыплёнок. На двоих нам этого будет довольно, а к вечеру Салтыковы обещали подвезти из города балык.

– Ягодок не желаете, господа хорошие? – Почуйствовал момент я, влезая со своими туесами.

– Ой! – Молодуха прикрыла рот ладонью и засмеялася – нарочито так, вот ей-ей! Будто колокольчики хрустальные позвякивают. Небось училася такому не один год – вона как супружник молодой сомлел! На такие вот ухватки девки нас, мущщин, и ловят!

– Какой мальчик смешной! – И снова хихикает, – Котя, посмотри у него ягоды.

– Вот, господа хорошие, – Подосовываю им под носы туески, у меня как раз для такого што-то вроде корзины низенькой сплетено. Низ прутяной, боковины берестяные. Голову ломал, пока придумал. Зато и смотрится лепо, а делов на час работы, – Земляника – отборная вся, один к одному! Черника – спелищая, да не давленая. Княженика. Побалуйте супружницу свою распрекрасную!

– И почём?

– Полтинник за туес! – Вижу, што глаза его округляются, – А хотите, трёшку за всё? Все туеса, да с подносом вместе!

– И шляпу! – Смеётся молодка, заливаясь колокольчиками.

– И-эх! Умеете вы торговаться, госпожа хорошая!

– Н-да, – Господин только качнул головой, – ну тогда давай-ка, дружок, донеси это всё до дачи.

А мне тово и надо! Я хитрость енту, маркетингом называемую, долгохонько придумывал. Сперва полтинник, вроде как для торговли, а потом трояк за всё. Оно ить многие купят, а надо иль нет, уж потом думать будут. Цена-то ведь в самую плепорцию, ну может чуточку самую повыше. Зато вот с ентим… в голове всплыло новое слово… подносом! И шляпой.

Сразу всё и продал, да цены не сбиваючи. Во как!

Сторожа пропустили, только собак на поводках подобрали, да косилися в мою спину недобро. Оно это… профессиональный перекос, во!

За господами я шёл, только глазами туды-сюды… антиресно же! Дорожки повсюду, лавочки стоят, фонари самонастоящие на столбах. А дома, вот ей-ей, неважнецкие!

Вот посмотришь издали – богато. В два етажа все, да с верандами и балконами, да резьбы всяко-разной много, окрашено ярко. А щели в стенах отсюдова вижу, к домам не подходя.

Летние клетушки как есть, холоднички. Сразу видно, што внаём дачи, а не хозяйские.

Держать меня не стали, чай не в гости зашёл! Получил трёшницу, да и пошёл вовсвояси. В лавку было зашёл, но цены здеся! Дешевше в Москву за топором и иголками съездить.

Неподалече от перрона меня уже ждали.

– Расторговался? – Вежественно поинтересовался один из троицы, цвикнув слюну через зубы на пыльную дорогу. Все мои годки примерно, ну да известно – кто постарше, вовсю уж в