— Кэплан проверял сообщения о пропавших без вести?

— Поручил кому-то просмотреть старые сводки. Однако за последние сутки сообщений о пропавших не поступало. Во всяком случае, о пропавших девушках.

— Как печально, — произнесла вполголоса Рейни. — Девушку похитили, убили, и никто еще не осознал, что ее уже нет на свете.

— В большинстве колледжей каникулы. — Куинси пожал плечами. — Если эта жертва — студентка, то, поскольку занятий нет, ее исчезновение могут не сразу заметить.

— Возможно, потому и нет никаких документов. Поскольку нам неизвестно, кто эта девушка, мы не можем знать наверняка, что такая-то — или ее подруга — исчезла. Экокиллер выгадал какое-то время.

Куинси задумчиво посмотрел на нее.

— А не работает ли это на обе версии?

— Либо он Экокиллер и хочет, чтобы мы не знали об этом.

— Либо кто-то хорошо подготовился, — досказал Куинси. — Kтo-то совершил убийство и надеется замести следы, направив нас на поиски химеры.

В прошлом, когда Рейни служила в шерифском управлении маленького городка, она отвергла бы эту гипотезу как слишком фантастическую. Но то было до стрельбы надолго испугавшей ее соседей. То было шесть лет назад когда Рейни помогла Куинси защитить оставшегося в живых члена его семьи от жестокого психа. Теперь она знала хорошо, лучше большинства людей, что многим хищникам нужно не только убийство — они искренне любят азарт oxоты и риск опасной игры.

— Откуда начнем? — спросила она.

— Откуда всегда начинаем. С места событий.

Руки Куинси обвили талию Рейни, и он прижал ее к груди.

— Давай, Рейни, — шепнул он, — скажи правду. Разве тебе не хотелось всегда смешать с грязью Академию ФБР?

— Еще как.

— Я стараюсь это сделать, — промолвил Куинси.

— Знаю. — Рейни зажмурилась от вновь подступивших жгучих слез.

Квонтико, штат Виргиния

21 час 46 минут. Температура 31 градус

Кимберли сидела одна в своей комнате. Люси ненадолго вернулась, положила стопку книг на заваленный стол и начала собирать другую.

— О, выглядишь ты хуже, чем утром, — сказала она вместо приветствия.

— Весь день старалась, — заверила ее Кимберли.

— Должно быть, для девушки потрясение обнаружить труп.

— Значит, ты слышала.

— Все слышали, моя дорогая. Только о том и говорят. Это твой первый труп?

— Имеешь в виду — кроме матери и сестры?

Люси замерла. Молчание тянулось долго.

— Ну, я пошла на семинар, — сказала она наконец. Повернулась и любезно спросила: — Кимберли, хочешь, пойдем месте? Ты же знаешь, никто не против.

— Нет, — твердо ответила Кимберли.

Люси ушла.

Надо бы поспать. Куратор Уотсон был прав. Нервы ее истрепаны, прилив адреналина кончился, оставив тяжесть и пустоту. Кимберли захотелось лечь на узкую койку. Погрузиться в блаженное забытье сна.

Ей приснится Мэнди. Приснится мать. Она даже не знала какой сон причинит больше страданий.

Можно отыскать отца в Джефферсон-Холле. Он, как всегда, поговорит с ней. Но Кимберли предвидела, каким будет выражение его лица. Слегка встревоженным, слегка озадаченным. Он только что принялся за очень важное задание, и даже пока будет слушать жалобы дочери, половина его мозга будет перебирать фотографии места преступления, дела об убийствах, протоколы расследований. Отец любит ее. Но они с Мэнди давно поняли, что принадлежит он главным образом мертвым.

Кимберли не могла выносить пустой комнаты. Не выносила звука шагов в коридоре. Люди встречались друг с другом, смеялись, рассказывали друг другу истории, приятно проводили время. Только Кимберли сидела одна, была островом, которым так старалась стать.

Кимберли тоже покинула комнату. Взяла свой нож и пошла по коридору.

Снаружи было жарко. Она физиологически ощутила темную гнетущую жару. Десять часов вечера, и до сих пор такая невыносимая парилка. Завтра определенно быть пеклу.

Кимберли с трудом поплелась, чувствуя, как спереди на майке расплываются темно-серые пятна пота, еще больше влага заструилось по пояснице. Дышала она тяжело, легкие силились отыскать кислород в воздухе, состоявшем на девяносто процентов из воды.

Кимберли все еще слышала постепенно затихающий шум. Отвернулась от него и направилась к гостеприимной темноте стрельбища. В такое позднее время там никто не появлялся.

Точнее, почти никто.

Эта мысль промелькнула в ее сознании, и тут она сообразила, в какую попала беду.

— Ждал тебя, — негромко сказал особый агент Маккормак, отходя от входа на стрельбище.

— Не стоило.

— Не хочу разочаровывать красивую девушку.

— Принес дробовик? Что ж, очень жаль.

Маккормак лишь улыбнулся, блеснув в темноте белыми зубами.

— Я думал, ты проведешь с отцом больше времени.

— Не могу. Он работает над делом, и вход к нему воспрещен.

— Родство не дает тебе права на привилегии?

— Например, взгляд украдкой на фотографии места преступления? Думаю, нет. Отец профессионал. Серьезно относится к своей работе.

— Сколько же лет воспитания потребовалось тебе, чтобы говорить об этом таким спокойным, ясным голосом?

— Больше, чем многие могут предположить, — неохотно призналась она.

— Пошли, милочка, присядем.

Он направился к зеленой траве стрельбища не оглядываясь. Кимберли поразило, как легко следовать за ним.

Трава была приятной и мягкой под ее измученным телом, прохладной для голых потных ног. Кимберли легда на спину, уставив колени в небо, и ее короткий охотничий нож с зазубринами удобно прижался к внутренней стороне левой ноги. Мак лег рядом. Близко. Касаясь ее плечом. Она нашла его близость немного неуместной, но не отодвинулась.

После их встречи с Кэпланом и Уотсоном Мак принял душ. От него пахло мылом и ароматным лосьоном после бритья. Кимберли подумала, что волосы его, возможно, еще влажные. К тому же щеки Мака казались свежевыбритыми. Ради нее он привел себя в порядок? А если и да, не все ли равно. Кимберли пришла к выводу, что ей нравится запах его мыла, и перестала думать об этом.

— Звезды появились, — сказал Мак.

— Вечерами они появляются.

— Заметила? Я думал, загнанным начинающим агентам не до того.

— Занимаясь рукопашным боем, мы много времени проводим на спине. Это способствует.