Но Абажур не удовлетворился.

– Говорил же, чтобы духу его здесь не осталось, – прошипел он.

– Нельзя было фюрера травить, – очень тихо произнёс конец.

– Это ещё почему?

– Потому что, если бы мы его отравили, у людов могли возникнуть вопросы. А в Зелёном Доме сейчас такие личности заправляют, с которыми я связываться не хочу и тебе не советую…

– Это да, – уныло согласился Абажур, припомнив последние события. – Связываться с ними даже перед смертью не надо, чтобы умереть спокойно.

Гнилич искренне надеялся свалить вину на Лясция и теперь переживал, что замысел не удался.

– Зато сейчас тебе раздолье…

– Какое раздолье, если Кувалда жив?

– Зато все опять думают, что он болеет, – объяснил Лясций. – И ты можешь спокойно вернуться к своему плану.

– К какому плану?

– Хочешь сказать, что, когда ты попросил меня отравить великого фюрера, у тебя не было плана?

В устах толстяка фраза прозвучала настолько обидно, что Абажуру пришлось срочно соврать:

– У меня есть план.

Ну, чтобы не выглядеть дураком.

И бармен широко улыбнулся:

– Тогда иди и претворяй его в жизнь.

– Пойду…

– Но сначала заплати.

Авторитетному Гниличу очень хотелось послать нахального толстяка подальше, но, вспомнив, сколь важное положение занимает бармен «Средства от перхоти» в семейной жизни Красных Шапок, решил не связываться и молча отслюнявил обещанное.

После чего вернулся за свой стол, вокруг которого успели сгрудиться единомышленники, и с энтузиазмом осведомился:

– Ну как?

Однозначного ответа у единомышленников не нашлось. То есть они прекрасно понимали, чего ждёт Абажур, но при этом не были настолько уверены ни в нём, ни в болезни Кувалды, чтобы рискнуть и при всех поддержать уйбуя. Пусть даже и авторитетного.

Но и молчать было нельзя, чтобы не вызвать гнев главного, хоть и неформального – Гнилича.

– Сдаётся, что мы только что видели ХПФ, – неуверенно протянул Утюг.

И удостоился от ничего не понявших сородичей мрачных взглядов.

– Чего? – скривился Абажур, ухитрившись уставиться на идиота правым глазом.

– ХПФ – Хитрый План Фюрера, – объяснил Утюг.

– А… – протянул Штекер, делая вид, что прекрасно понял напарника.

Однако Абажур потребовал объяснений:

– Какой ещё план? – и заодно припомнил, что у него самого настолько нет никакого плана, что даже перед Лясцием стыдно.

– Хитрый план, – отозвался Утюг. – Сначала Кувалда делает вид, что заболел, потом – что здоров, как бык, и всем выпить наливает, потом – снова как бы болеет и даже на пацанов тошнит…

– Мы видели! – оборвал уйбуя Абажур. – Зачем фюрер так делает?

– Измену вынюхивает.

– А…

На этих словах все поджались, и Гнилич обругал себя за то, что полез к Утюгу с расспросами.

– А может ещё и так быть: фюрер хотел здоровым прикинуться, но не получилось, поэтому он нам Копыто сунет, – продолжил Утюг, наслаждаясь редким для себя вниманием. – Тоже хитрый план.

– Куда это он сунет нам Копыто? – удивился Штекер.

– Не он, а Копыто, сказано же тебе, – попытался объяснить подошедший Вилка Дурич, но получилось только хуже.

– Мне копытом сунет? – испугался Штекер.

– Не тебе, а нам, и не копытом, а Копыто. Так сунет, что потом не вынем.

– Почему нет?

– Застрянет.

– Не верю я, что Кувалда заместо себя поставит Копыто, – покачал головой Абажур. – Копыто его сразу расстреляет. Или повесит.

– Он же умрёт к тому времени! – напомнил Утюг.

– Кто?

– Кувалда.

– А Копыто при чём? – поинтересовался любопытный Вилка.

– Помнишь, как фюрер сделал Копыто канцле-ром?

– А тот ещё виски всем свой втюхивал, – кивнул Дурич. – На нас наживался, падла, не мог свой виски на халяву пацанам раздать.

– Жлоб!

– Все Шибзичи такие!

Постепенно вокруг стола столпилось довольно много дикарей из всех кланов. Встревоженные гуляющими по Форту слухами, а главное – странным припадком великого фюрера, Шапки инстинктивно искали того, кто сможет внятно объяснить происходящее, и Абажур сообразил, что настал его звёздный час.

Он грубо оттолкнул Утюга, вскочил на лавку и громко обратился к народу с острым, как перец чили, вопросом:

– А вдруг великий фюрер перед смертью сделает Копыто премьер-министром?

В ответ народ притих и уставился на оратора, всем своим видом давая понять, что заинтересован, но желает объяснений, поскольку ничего не понял. Оратор же стукнул себя в левое полушарие, заставив глаза ненадолго собраться у носа, и громко продолжил:

– Допустим, станет Копыто премьер-министром, а из него прямая дорога в великое фюрерство…

– Из Копыто?

– Из премьер-министра, – уточнил Абажур. – Кувалда гикнется, и Копыто прямой наводкой полетит в кресло.

– Ещё неизвестно, куда он полетит, когда гикнется! – выкрикнул Вилка.

– Не позволим тут летать кому ни попадя! Взяли моду, мля!

– Копыте вашему только с самолёта летать!

– Падать!

– И падать тоже!

– Когда Кувалда гикнется, нам нормальный великий фюрер нужен, а не этот хипстер! – натужно выдал Утюг, сообразивший, куда клонит Абажур.

– Не этот – кто? – осведомился кто-то из Шибзичей, видимо, чтобы донести в подробностях.

– Не этот хипстер.

– А это как?

– Это когда штаны подвёрнуты.

Возникла пауза: Шапки принялись разглядывать штаны друг друга.

– Нужно, чтобы перед смертью Кувалда правильного пацана после себя оставил! – объявил Абажур, поднимая вверх палец. – Чтобы сделал правильного преемника.

– Кого?

– Авторитетного.

– Как ты?

– А почему нет?

Несколько секунд собравшиеся обдумывали услышанное, после чего с задних рядов неуверенно предложили:

– Абажура в фюреры!

Но осторожно, чтобы не поторопиться и не оказаться на виселице.

Вновь возникла пауза, поскольку обсуждать болезнь Кувалды – это одно, а выдвигать на ещё занятый пост уйбуя – совсем другое, попахивающее изменой, и хитрый Утюг попросил:

– Тогда говори, что с Копыто делать? – ловко переведя стрелки на конкурента.