— Готово! — сообщили юноши. — Можно взлетать.

— Весьма кстати, — заметил Тимохин. — Взгляните на небо, сейчас такой ураган начнется!

— У нас еще есть полчаса, — сказала Каляда. — Укроем катера в береговых гротах. Рамзес, вы можете пилотировать свой корабль, он исправлен.

Пилот нехотя приблизился.

— Извините, мэм, боюсь, я не в состоянии взять управление, — проговорил он. — У меня ужасно болит голова.

Данила отвернулся, чтобы не расхохотаться во всю глотку. Серафима удивленно подняла брови.

— Почему вы не сказали сразу, что пострадали при катапультировании?

— Думал, обойдется.

— Хорошо. Садитесь в летучку Тимохина. Ваш корабль поведу я.

— Спасибо, инспектор.

Он повернулся, чтобы идти.

— Виктор, — окликнула пилота Каляда, — я могу вам помочь. Я сенсор, и если вы позволите…

— Нет-нет, я сам. Завтра утром буду в седле.

Он торопливо направился к катеру.

Данила презрительно усмехнулся.

— Головка у него болит! Ха! Испугался лететь в машине, которую чинили пацаны, а не техники базы.

Серафима посмотрела Рамзесу вслед.

— Может быть, конечно, — отозвалась она, — но, боюсь, все не так просто.

— Почему?

— Он испугался, узнав, что я сенсор. И испугался больше, чем если бы дело ограничивалось элементарной симуляцией. Понаблюдай за ним, Данила. Грег, Гор, разогревайте двигатели!

Как и предвидела Серафима, ураган начался через тридцать минут. Друзья только-только успели спрятать летучки между камней возле самой кромки Черных Топей. На этот раз штормовой ветер достиг и береговой полосы болот. Катера сотрясались под его порывами, и во избежание несчастных случаев, люди укрылись в небольшом гроте рядом. Рамзес улегся у стены, подальше от входа, завернулся в спальный мешок и заснул. Остальные сидели вокруг кучки горящих тепловых шашек, смотрели на огонь и вслушивались в угрожающий вой ветра.

Неожиданно тень заслонила скудный свет костра, пространство в гроте взбунтовалось, налетел короткий вихрь, поднявший тучу пыли, и все в миг успокоилось. Данила схватился за пистолет, но оглянувшись на близнецов, вдруг понял, что авторами катаклизма являются они.

— Вы что выделываете?! — вскочил он.

— Ситуация под контролем, — выговорили оба не очень дружно.

— Ребята попробовали открыть ход в Структурное пространство, — невозмутимо пояснила Каляда, стряхивая с колен налетевший песок.

— А я сейчас попробую вправить им мозги за такую самодеятельность!

Данила, поймав на себе укоризненный взгляд женщины, покраснел, ибо его гнев был лишь поводом скрыть собственный испуг.

— Здесь стоит сложный энергетический фон, — Каляда обращалась к близнецам. — Если вы будете пользоваться методом «тыка», не зная особенностей и состояния ближайшего Надмирья, Структура не только вас не впустит, но еще и даст «сдачи». Так что давайте обойдемся без чрезвычайных происшествий.

Грег и Гор вскинули головы.

— Но нельзя же ждать у моря погоды! Экзистедер целенаправленно меняет реальность. И одному дьяволу известно, кто его ведет!

— То есть? — Серафима насторожилась. — Разве не Оливул Бер-Росс управляет Игрой?

Юноши вздохнули. Определять виноватого не имело смысла, поскольку проболтались оба разом.

— Лучше-ка выкладывайте всё начистоту! — вмешался Данила.

— Молодые люди, скрывая информацию, вы создаете проблемы всем нам, — строго сказала Каляда.

Близнецы опять посмотрели друг на друга, определяясь, кто будет говорить первым.

— Оливул потерял управление экзорным потоком, — ответил Грег и неохотно пояснил: — мы почувствовали, как его энергия Созидания отпустила этот Мир.

— Черт возьми! Там же Юлька! — Данила стукнул кулаком по ладони.

— С ними ничего худого не произошло! — поспешно уверил Гор. — Каковы бы ни были цели нового экзистора, Оливул сумеет защитить Юльку и себя от любой, даже самой враждебной Игры. Он сильный и благородный человек.

— Я вас не понимаю! — воскликнул Тимохин. — За такие выходки этому фрукту башку свернуть мало, а вы про него чуть слово так дифирамбы! Да он с вами как с куклами обращался! Забыли? И чуть не угробил — тоже забыли?

Близнецы молчали, а Данила не унимался.

— Ангелочки нашлись! Подумать только! Что, применяете на деле формулу «непротивление злу насилием»? Я, лично, считаю сию философию уделом идиотов.

— Однако зло никогда не искоренялось злом, — заметила Серафима.

— Слышал, — огрызнулся парень. — Но я предпочитаю драться!

«Эх, Данька, ты ничуть не изменился!» — вдруг появился в его мыслях знакомый беззвучный голос.

Данила удивленно оглянулся. Серафима, Грег и Гор ничего еще не сказали после его реплики, Васька сидя дремал чуть в стороне и не участвовал в разговоре, Рамзес спал в глубине грота. Никого больше в пещерке не было.

— Данила? — Каляда заметила растерянность пилота.

— Что? — на всякий случай ощетинился тот. — Да, я больше доверяю кулакам, чем болтологии. А на вашем месте я бы поинтересовался у этой неразлучной парочки, с какой стати этот новомодный колдун им так дорог?

Близнецы, видимо, боялись как раз подобного вопроса. Они переглянулись в очередной раз, отчаянно ища поддержки друг у друга.

— Ну? — нажал Тимохин.

— Оливул — наш старший брат, — ответили Грег и Гор еле слышно.

Данила присвистнул, а Серафима одобрительно посмотрела на близнецов.

— Столь близкие спектры биополей, как у вас и Белого князя, могут быть только у прямых родственников. И чем же вы так рассердили брата, что он устроил вам несколько адских дней?

— Он не знает о нашей родственной связи! — торопливо объяснил Грег. — Он считается единственным наследником Арбаросса!

— Мы прочли свою родословную, когда случайно попали в личную библиотеку герцога Ортского, — подхватил Гор. — Мы невольно раскрыли тайну Оливула, и выяснили, что приходимся ему единокровными братьями. После мы сбежали…

— Почему? — осторожно спросила Каляда.

— Если бы выяснилось, что мы дети Арбаросса, автоматически встал бы вопрос о личности матери? По законам Лучезарного Мира князь не имеет права вступать в брак с женщиной из Темных Миров. Наш отец нарушил запрет. Позднее он представил Оливула, как своего сына от фаворитки. Но Оливул родился неживым, и оставался таковым, пока отец не отдал его Ортскому. И герцог создал для Белого князя искусственную жизнь.

— Если ваш папочка удачно соврал про старшего сына, — сказал Данила, — что ему мешало соврать и про вас?