Безумие! Черпак, похоже, рассчитывал, что он запрыгнет в двигающийся самолет. Впрочем, выбора все равно не было; Меткалф хорошо видел, что за ним, размахивая оружием, бегут несколько охранников. Обогнув гигантские лезвия пропеллера, он, пригнувшись, проскочил под низким крылом и оказался перед открытой дверью в салон. Там не было никого трапа, который мог бы помочь делу. Меткалф подтянулся на руках и забросил тело в овальное отверстие – самолет уже с ревом набирал скорость по рулежной дорожке, – захлопнул люк и запер его рычагами.

Он слышал стук пуль, дырявящих тонкую дюралюминиевую обшивку. Самолет имел легкую бронезащиту, которая, правда, могла спасти только от ручного оружия. Двигатели все набирали и набирали обороты. Через маленькое плексигласовое окошко было видно, как мимо проносится край взлетно-посадочной полосы. В салоне имелось с дюжину кресел; он, как и в большинстве пассажирских самолетов фирмы «Юнкерс», казался почти роскошным. Меткалф побежал вперед, но внезапный крен швырнул его на пол. Остаток пути он проделал ползком и наконец-то оказался в кабине.

– Пристегнись! – крикнул Черпак, увидев, как Меткалф прыгнул в кресло второго пилота. По носовой части машины снова защелкали пули. К счастью, кабина была расположена высоко и имела обтекаемую форму, так что пули рикошетили. В блистере он отчетливо видел, откуда идет стрельба: трое или четверо полицейских опустошали рожки своих автоматов; до них оставалось не более ста футов.

Тут Меткалф сообразил, что они мчатся прямо на стрелков. Да, похоже, Черпак направил самолет именно на них! Осознав это, полицейские кинулись в стороны и попадали на землю, явно не желая собственными телами пытаться остановить пятнадцать тысяч фунтов веса разогнавшегося самолета.

Пристегиваясь, Меткалф услышал, что Мартин говорит что-то в радиофон, но не смог разобрать ни слова. Моторы ревели в голос, набрав полный газ. Черпак выпустил закрылки, направляя машину на взлет. Слух уловил еще один автоматный залп по фюзеляжу, где-то возле хвоста, и самолет оторвался от земли.

Рев моторов сделался несколько тише.

– Иисус Христос всемогущий, – проговорил Черпак. – Во что, черт возьми, ты меня втравил?

– Ты сделал это, Черпак!

– С трудом.

– Но все же сделал. Между прочим, как ты думаешь, нам удастся удрать?

Мартин пожал плечами.

– Курс полета ясен, но я вынужден был вылететь не по расписанию. Некоторое время все должно быть в порядке.

– Некоторое время?

– Я не думаю, что служба противовоздушной обороны люфтваффе прикажет сбить нас. Слишком уж все непонятно. Испанский самолет, о вылете которого было заранее сообщено… так что приказы будут противоречивыми.

– Ты не думаешь?..

– Нравится это тебе или нет, Меткалф, но мы находимся в самой середке войны. К счастью, у нас гражданские опознавательные знаки, так что мои друзья из Королевского воздушного флота не станут сбивать нас. Нет, меня тревожат проклятые нацисты. Мы летим на угнанном самолете через воздушное пространство, контролируемое нацистами. Ты и сам знаешь, что это может означать.

Меткалф решил пропустить последнюю фразу мимо ушей; в конце концов, с этим он ровно ничего не мог поделать. Все, что им оставалось, это надеяться на лучшее и рассчитывать на выдающееся мастерство Черпака.

– А ты уже летал на такой штуке?

– О, не сомневайся. Tante Ju[55]. Рифленый гроб. Честно говоря, нет, но подобные машины знаю.

– Иисус! – простонал Меткалф. – И как далеко мы сможем на ней улететь?

Мартин помолчал с минуту, потом ответил:

– Миль восемьсот, чуть больше или чуть меньше, со вспомогательными топливными баками.

– Значит, нам удастся добраться до Силезии.

– Возможно.

– И даже если нам удастся благополучно добраться туда и заправиться горючим, дело все равно остается рискованным.

– Не пойму, о чем ты говоришь.

– Еще миль восемьсот. Это совсем недалеко.

– Восемьсот миль до чего? Я-то думал, что Силезия – это наш конечный пункт.

– Нет, – ответил Меткалф. – У меня назначено свидание. Со старой подружкой.

– Послушай, Меткалф, ты что, хочешь задурить мне голову?

– Нет. Тебе придется отвезти нас в Москву.

В Москве уже перевалило за полночь. Он сидел в защищенной от подслушивания комнате на втором этаже Спасо-хауса, изукрашенного, покрытого желтой штукатуркой особняка, находящегося в миле к западу от Кремля и являвшегося резиденцией американского посла в Москве. Спасо-хаус был домом Меткалфа на протяжении четырех лет в 1960-х; он отлично знал его. Нынешний посол, друг Меткалфа, с удовольствием предоставил прославленному Стивену Меткалфу возможность воспользоваться защищенной телефонной линией.

Советник президента по национальной безопасности только что сообщил ему последние разведывательные данные, сигнализирующие об усиливающемся кризисе в Москве; все это выглядело зловеще.

Советский президент Михаил Горбачев, отправившийся в отпуск вместе с семьей на приморскую президентскую виллу в Крыму, был объявлен заложником. Заговорщики – это были Председатель КГБ, министр обороны, руководитель Политбюро, премьер-министр и даже начальник личного штаба Горбачева – объявили чрезвычайное положение. Они распространили ложную информацию, что Горбачев заболел и не способен осуществлять управление. Затем они заказали на фабрике в Пскове двести пятьдесят тысяч пар наручников и напечатали триста тысяч бланков ордеров на арест. Они полностью освободили два этажа в московской Лефортовской тюрьме, чтобы сажать туда своих врагов.

Огромный черный лимузин «ЗИЛ» ждал перед Спасо-хаусом. Меткалф сел рядом со своим старым другом, генералом с тремя звездами. Русский, с кодовым именем Курвеналь, был одет в гражданский костюм. Он кивнул водителю, и автомобиль помчался по заполненным танками улицам.

Генерал заговорил без вступления, в его голосе отчетливо угадывалось напряжение:

– У Горбачева нет никакой возможности связаться с внешним миром. Все его телефонные линии отключены, даже особая линия главнокомандующего.

– Тем хуже, – сказал Меткалф. – Я только что узнал, что заговорщики получили теперь и контроль за ядерным футболом.

Генерал закрыл глаза. Обладание портфелем, в котором содержатся секретнейшие советские ядерные коды, позволит хунте в любой момент, когда им заблагорассудится, пустить в дело весь ядерный арсенал России. Одна только мысль о том, что такая власть попала в руки безумцев, потрясала.

– А Горбачев жив?

– По-видимому, да, – ответил Меткалф.

– Заговорщики хотят перемен, – сказал генерал. – Что ж, они получат перемены. Только не те, на которые рассчитывают. Если…