— А когда ты возвратился домой после «Гнева Божьего»?

— Она увидела печать смерти у меня на лице. — Габриель помолчал. — Она столько раз ее видела прежде.

— Ты ни разу не заговорил с ней об этом?

— Ни разу, — медленно покачал головой Габриель. — Мать никогда не рассказывала о холокосте, а я не рассказывал, чем занимался те три года в Европе.

— Думаешь, она осудила бы тебя?

— Я не нуждался в ее одобрении.

— Еще как нуждался, Габриель. Ты ведь не законченный фаталист, какого из себя строишь. Иначе не пошел бы к дому Келлеров посреди ночи, не смотрел бы на старого доктора в окно.

Габриель не ответил. Кьяра тем временем опустила в кипяток феттучини и помешала их там деревянной ложкой.

— Какой он? — спросила она.

— Келлер?

Кьяра кивнула.

— Чрезвычайно энергичный, пугающе безжалостный, не обремененный ни каплей совести.

— Идеальный курьер, который доставит деньги вымогателям в обмен на жизнь Мадлен Хэрт.

— Правительство и корона давно похоронили его. К тому же вымогатель конкретно указал на меня.

— Собственно, поэтому ты и не должен ввязываться в дело.

Габриель не ответил.

— Откуда похитители вообще узнали о твоем участии?

— Должно быть, засекли меня в Марселе или Эксе.

— Зачем просить в курьеры профессионала? Деньги может доставить рядовой служащий с Даунинг-стрит, которым легко манипулировать.

— Лелеют мысль убить меня. Я им так просто не дамся.

— Серьезно?

— У меня в руках будет десять миллионов, которые нужны им позарез. Вымогатели сами у нас на прицеле.

— У нас?

— Ты же не думала, что я отправлюсь к шантажистам в одиночку? Меня будут прикрывать.

— Кто?

— Человек чрезвычайно энергичный, пугающе безжалостный и не обремененный ни каплей совести.

— Разве он не вернулся на Корсику?

— Вернулся. И ждет моего звонка.

— А как же я?

— Возвращайся на шербурскую явку. Я отдам выкуп, привезу Мадлен, мы ее подлечим и вернем в Англию. После отправимся домой.

Кьяра некоторое время молчала.

— Тебя послушать, так все предельно просто, — сказала она наконец.

— Если вымогатели выполнят обещания, все так и будет.

Кьяра поставила на стол тарелку исходящих паром макарон с грибами и села напротив мужа.

— Вопросов больше нет? — спросил он.

— Один остался. Что увидела старая ведьма, когда ты капнул в воду масло?

* * *

Ужинать закончили почти в четыре утра, то есть на Корсике было примерно пять. Голос Келлера, впрочем, звучал по телефону бодро. Условленными словами Габриель объяснил, что происходит на Даунинг-стрит и что запланировано дальше на день.

— Успеете на ближайший рейс до Орли? — спросил он.

— Легко.

— Из аэропорта на такси поезжайте к побережью. Как только узнаю что-нибудь, перезвоню.

— Договорились.

Нажав «отбой», Габриель растянулся на кровати рядом с Кьярой и попытался уснуть. Не смог — стоило закрыть глаза, и перед мысленным взором вставало лицо женщины, погибшей у него на руках в долине с тремя виллами. Поэтому Габриель лежал неподвижно, прислушиваясь к тихому дыханию Кьяры и шуршанию покрышек на Бэйсуотер-роуд, пока в комнату постепенно проникал серый свет лондонского утра.

Разбудив Кьяру и сварив ей кофе, Габриель отправился в душ. Когда он вышел из ванной, по телевизору показывали Ланкастера — премьер обсуждал новый дорогостоящий проект выплат малоимущим семьям. Габриель невольно восхитился выдержкой британского премьер-министра: его карьера висела на ниточке паутины, однако он по-прежнему вел себя, словно хозяин положения. Даже Габриель поверил, что несколько миллионов фунтов из кошельков налогоплательщиков способны решить все проблемы.

Следующий новостной сюжет рассказывал о притязаниях российской энергетической компании на право бурить нефтяные скважины в Северном море, в территориальных водах Великобритании. Габриель выключил телевизор, оделся и достал из потайного сейфа в полу чулана девятимиллиметровую «беретту». Поцеловал напоследок Кьяру и спустился на улицу. Там, у тротуара, за рулем «воксхолл-астры» его ждал Найджел Уайткомб. Агент МИ-5 в рекордное время доставил Габриеля на Даунинг-стрит и через черный ход провел в резиденцию премьер-министра.

— Будем надеяться, что финал этой операции будет отличаться от финала прошлой, — сказал он с напускным весельем.

— Будем, — согласился Габриель и направился в дом.

Джереми Фэллон ждал их в фойе. Он протянул Габриелю теплую, влажную ладошку и без слов проводил его в Белую гостиную. На этот раз в комнате было пусто. Габриель, не дожидаясь приглашения, опустился на диван, а Фэллон достал из кармана ключи от арендованного автомобиля.

— Седан «пассат», как вы и просили. Вернете в целости и сохранности — заслужите мою бесконечную благодарность. Мое благосостояние не столь велико, как у премьер-министра.

Фэллон вяло усмехнулся собственной шутке. Было видно, что улыбается он нечасто: зубы он имел, как у барракуды. Фэллон вручил Габриелю ключи и парковочный талон.

— Автомобиль ждет вас на стоянке, на станции Виктория. Вход с…

— …Экклстон-стрит.

— Простите, — искренне извинился Фэллон. — Порой я забываю, с кем имею дело.

— Зато я — нет.

Фэллон промолчал.

— Какого цвета машина? — спросил Габриель.

— «Айленд-Грэй».

— Что еще за «Айленд-Грэй»?

— Должно быть, там ужасно мрачно, поскольку машина довольно темного цвета.

— А деньги?

— В багажнике, упакованы в два чемодана, как и просили вымогатели.

— Долго они там лежат?

— С раннего утра. Я сам их туда поместил.

— Надеюсь, машина еще на месте.

— Вы за нее беспокоитесь или за деньги?

— За то и за другое.

— Это что, шутка такая?

— Нет, — сказал Габриель.

Фэллон нахмурился и, опустившись на диван напротив Габриеля, принялся изучать свои ногти, от которых, к слову, мало что осталось.

— Должен извиниться за свое вчерашнее поведение, — произнес немного погодя Фэллон. — Я действовал, как мне казалось, в интересах премьер-министра.

— Как и я.