но сейчас, когда чародей с небывалой адекватностью вдруг стал рассказывать разные интересные вещи и даже упомянул своих родителей… это вызвало у меня огромный интерес к его персоне.

– Случились белые совы, – поморщился маг. Видимо, ему было не очень приятно это вспоминать. – Они убили моих родителей, когда мне было пятнадцать. Меня бы тоже убили, но я по странному стечению обстоятельств родился не темным колдуном, а уникальным метамагом. Меня отдали на обучение в академию.

– Вот как… Я сожалею, – я хотела коснуться плеча мага в знак сочувствия, но потом передумала и отдернула руку.

– На самом деле не стоит, – заметил Люциус.

Он остановился возле чернокожего ланка, который со скучающим видом сидел за прилавком с магическими талисманами. Колдун спросил, где сейчас находится «Белый Куодан». Ланк, завидев Люциуса, радостно вскочил и распахнул объятия, тот, сдерживая брезгливость, обнял старого знакомого.

– Люциус Рыжий Черт, куда ты пропал на этот раз, дружище? – бормотал ланк осипшим голосом, о все глаза глядя на архимага. Услышав прозвище Люциуса, я поспешила спрятать в кулаке улыбку: вот это совпденьице!

– Я не хотел бы распространяться об этом, – вежливо ответил колдун. Он ждал ответа на вопрос и, кажется, не имел никакого желания болтать со старым «приятелем».

– Не собираешься заняться прежними опытами? – спросил ланк, а потом заговорил совсем тихо, потянувшись к самому уху Люциуса. – Скажу по секрету, у меня через неделю поставка чешуи старшего дракона… тысяча золотых, и я придержу для тебя чешуйку!

Колдуна аж передернуло, – то ли от слов чернокожего чешуйчатого старика, то ли от запаха его дыхания.

– Жак, ты, я смотрю, последнего ума лишился. Кого ты пытаешься обмануть, старый червяк!?

– Я говорю правду, – ланк и не думал оскорбляться. – Теперь на рынке есть осколки рогов дракона, чешуя и даже кожа, а я – вторые руки! Лучше и не найдешь. Ты подумай.

– Обязательно, – надменно произнес чародей.

Ланк указал в сторону, где находился «Белый Куодан», и мы пошли туда.

– Возмутительно! – ворчал по дороге Люциус.

– Чешуя старшего дракона!? – воскликнула я. – И ты отказался!? За такую вещь можно добровольно отслужить пять лет в рабстве!

– Милая моя ведьмочка, старших драконов нет в этом мире уже триста лет! – объяснил мне колдун, словно умственно отсталой. – Они поумнели и покинули этот мир. Их рога, чешуя, кости – все это уже давно стерто в порошки, если и можно найти что-то, то лишь осколки. Целая чешуя, ха! Наверняка этот проходимец продает ошметки от рыбы-кита, которую вынесло на берег!

Я пожала плечами, и мы пошли дальше.

По пути я все больше убеждалась в том, что Черный Рынок огромен и скорее напоминает город, чем площадь – тут были и жилые кварталы.

– Так о чем мы?… О моих родителях, – продолжил Люциус. – Конечно, я по-своему любил свою семью, но не настолько, чтобы долго о них горевать. Когда инквизиторы забрали меня у родителей, мне открылась дорога мечты: дорога в академию. Студенческая жизнь, огромные успехи, неплохой заработок, лучшие девушки… все это быстро вскружило мне голову. И такая жизнь мне нравилась больше, чем жизнь в нищете среди кровавых ритуалов.

– Теперь понятно, почему ты… такой. Тяжелое детство, травмы юности?

– Пф! Нет, конечно! Проблемы с рассудком у меня начались гораздо позже и совсем не из-за этого, – отмахнулся Люциус. – Из-за чего именно, я бы не хотел рассказать.

– Как пожелаешь, – кивнула я. – Ты говорил, что научишь меня метамагии, но хватит ли мне для нее сил? Все-таки я не Демонтин, даже у тебя гораздо больше сил, чем у меня… даже после всего, через что я прошла.

– Демонтин далеко не самый могущественный маг в Скаханне, стоит заметить. Я могу практически то же самое, что и он, с той только разницей, что я совсем не могу работать с живыми тканями – он может, хотя и немного. Ты вполовину слабее меня, бесконечные емкости сделать не сможешь и золота из воздуха не вытащишь, но форму менять уже умеешь. Я научу тебя смешивать материи и работать с мертвыми органическими материалами.

– Я не ослышалась?.... Демонтин не самый сильный маг в Скахане!?

– Нет.

– А кто тогда!?

– Его брат, Рэмол. Он – самое могущественное существо. Он гораздо сильнее некоторых богов.

– Рэм?… – я вспомнила этого крылатого хиппи, которому только цветочков на одежде не хватает.

– Именно. Дмонтин работает с материями, Рэмол способен работать с жизнью. Он может из глины сделать птицу, может из камня выточить настоящего живого ребенка, который вырастет, состарится, умрет, как самый обычный человек. Он может изменить расу существа, даже его тело: как он меня превратил в лошадь. Да к чему эти абстракции? Главное изобретение Демонтина, с которого все началось, – бесконечная чернильница. Рэмол же пошел дальше, он сделал себе бессмертную подружку!

– Ты про Юкку? – переспросила я.

– Да. Юкка родилась обычным ланком, но потом подвернулась Рэму: он тогда только был изгнан на землю и как никто нуждался в любви и поддержке… Прежде, чем люди из Церкви отыскали демона, каким-то непостижимым образом пробравшегося в тело небесного, Рэмол успел наградить Юкку бессмертием.

– Подожди, но ведь Рэмол и Истэка, они ж близнецы… давным-давно они родились от одной человеческой женщины, как я слышала. Рэм был калекой и умер еще юношей, попав в услужение Клевору, который потом изгнал его на землю за какой-то проступок. На земле Рэма вычислили, поймали и отправили в Церковь Черных Куполов. А Демонтин вырос на земле, стал магом и после того, как изобрел свою треклятую чернильницу, тоже попался монахам. То есть, над их демоническими силами трудились в одних и тех же пыточных, так почему же у них настолько разные возможности?

– У Рэмола душа Небесного Пламени, он пришел в этот мир из таких глубин вселенной, о которых еще никто ничего не знает. Он должен был стать одним из демонов, – их мир не так далеко от нашего, – но его закинуло сюда. Я думаю, его душа была до такой степени огромна, что вылилась не в одно, а в целых два тела, то есть Истэка на самом деле только часть Рэмола, хотя является более чем полноценным индивидуальным существом… Но не это важно! Можешь себе представить, что было бы, будь Рэмол таким, каким должен был быть? Он мог бы создать свое измерение, свои миры, свои формы жизни, новые расы, новый разум! А вместо этого что?… Боги, он сидит на месте, вздыхает о своей грешности! Истощил себя до предела, его кружево пусто, а стоит восстановиться хоть капле, он тут же тратит ее больных калек! –