Импеллеры судна вырабатывали две расположенные под углом друг к другу плоские гравитационные волны, которые удерживали в своем клиновидном захвате зону нормального пространства. Корабль плыл в этой нише, балансируя подобно серфингисту на гребне сильной волны, и, в принципе, мог мгновенно разогнаться до скорости света. Но незначительные практические соображения (например, тот факт, что вся команда корабля при этом превратится в месиво) удерживали кораблестроителей от крайностей, да и физические характеристики двигателя требовали, чтобы обе горловины импеллерного клина оставались открытыми – что тоже ограничивало максимальную скорость любого звездного корабля. Каким бы ни было максимально возможное ускорение, открытый нос клина означал, что приходится беспокоиться о межзвездном вещества и микрометеоритах. Антирадиационные щиты военного корабля позволяли ему развивать в нормальном пространстве максимальную скорость до 0,8 световой в обычных условиях (в гиперпространстве, где плотность частиц выше, максимальная скорость уменьшалась на двадцать пять процентов, а в районах с очень низкой плотностью межзвездного вещества становилась несколько больше). Но конструкторы торговых кораблей не хотели идти на издержки и многочисленные проблемы, связанные с генераторами такой мощности. Поэтому максимальная скорость торговых кораблей в нормальном пространстве ограничивалась 0,7 с , в гиперпространстве – 0,5 с … а «Пилигрим» был построен как торговое судно.

Тот факт, что горловина импеллерного клина была в три раза шире его кормовой части, объяснял то, что маневром-мечтой каждого тактика было «перекрестить Т»; сам клин был практически неуязвим для любого известного оружия, а с боков корабль прикрывали пусть и более слабые в сравнении с «крышей» и «днищем» клина, но все равно исключительно мощные гравитационные стены На достаточно близком расстоянии энергетические орудия могли прожечь бортовую защиту, но лучше всего было – пересечь курс противника, поскольку мощность бортового залпа была многократно выше, чем мощность орудий продольного огня, бьющих сквозь горловину клина. Так что больше всего Хонор беспокоила неуклюжесть ее громадного корабля – любой военный корабль окажется и быстрее, и маневреннее.

Максимальный уровень ускорения любого корабля зависит от трех факторов: его массы, мощности импеллера и эффективности компенсатора. Импеллеры и компенсаторы военного образца намного мощнее, чем дешевая аппаратура, установленная на торговых судах, а по размеру корабли класса «Караван» могли сравниться с супердредноутами. При одинаковых по эффективности компенсаторах корабль меньших размеров мог компенсировать больший процент сил инерции. Это объясняло, почему более легкие боевые суда могли убегать от более тяжелых, несмотря на то что максимальные скорости у обоих судов были равны. Корабль поменьше не мог двигаться быстрее, чем ему позволял антирадиационный щит, зато он был способен быстрее достигнуть максимальной скорости и всегда мог избежать боя, если его более тяжелому противнику не удавалось вовремя приблизиться к нему на расстояние выстрела. Однако у «Пилигрима» положение было намного хуже, чем у крупного боевого корабля, поскольку любой супердредноут его размера мог развить по сравнению с ним в два раза большее ускорение.

Все это означало, что «Пилигрим» маневрировал с ловкостью восьмидесятилетней черепахи и для того, чтобы заставить врага вступить в бой, потребуется немало ловкости и хитрости.

При этой мысли Хонор криво усмехнулась. Ко всему приходилось приспосабливаться, и она со своими капитанами часами обсуждала возможные тактические приемы, а затем они отрабатывали их на компьютерных тренажерах в условиях острой нехватки времени. Они использовали каждый час, который можно было выкроить для маневров из плотного графика подготовки к операции. Конечно, некоторые идеи на практике оказались неприменимы, но по мере того, как они осваивали свои корабли, Хонор чувствовала, как в ней растет уверенность, что одно существенное преимущество у них все-таки есть. Если «плохие парни» примут их за торговое судно, то можно не сомневаться в том, что они подойдут поближе. Для того и потребуется ловкость и хитрость – убеждать врага в том, что «Пилигрим» действительно жирная, сочная и беззащитная добыча – вплоть до того момента, когда противник уже не сможет уклониться от обстрела.

Хонор удовлетворенно обвела глазами дисплеи, размещенные вокруг командирского кресла. «Парнас» и «Шахерезада» четко шли позади «Пилигрима» слева и справа от него, держась так плотно, насколько позволял размах плоскостей клиньев, а «Гудрид» двигался за кормой, замыкая их ромбовидный строй. Интервалы были четко выдержаны, и Хонор радовалась профессиональным достижениям своих подчиненных. Но нельзя сказать, что ей бы не хотелось еще чуть-чуть потренировать их. Три недели назад «Пилигрим» успешно прошел сдаточные испытания, сразу же за ним верфь выпустила «Парнас» и «Шахерезаду», а «Гудрид» от ходовых испытаний до начала операций выпало менее двух недель. Капитан МакГвайр совершил чудеса, и у них с коммандером Стилманом сложились доверительные отношения, но Хонор знала, что обоих беспокоят потенциально слабые места – людей ли, механизмов ли, – поскольку слишком мало времени было отпущено на их поиск и ликвидацию. Хонор разделяла их беспокойство. Она намеренно зачислила старослужащих с отвратительными характеристиками в команду «Пилигрима» и «Парнаса», где они с Элис могли их обуздать, однако она прекрасно сознавала, какие неприятности может доставить экипаж, составленный пополам из новобранцев и озлобленных космических волков, от которых их родные экипажи отделались при первой возможности. Фактически все ее подразделения еще только осваивались, и она бы отдала на отсечение два пальца левой руки, только бы иметь в запасе еще недельку-другую для обучения и тренировки экипажей. Но Адмиралтейство подчеркивало настоятельную необходимость срочно отправить опергруппу 1037 в сектор Бреслау – и, учитывая данные разведки, Хонор не могла не согласиться.

Более того, из других секторов тоже начали поступать тревожные сигналы о растущих потерях, а последний анализ ситуации в Силезии, сделанный Разведуправлением Флота под руководством Второго Космос-лорда Патриции Гивенс, прямо свидетельствовал: вызванный уходом КФМ рост потерь Звездного Королевства придал смелости даже тем налетчикам, которые ранее избегали нападать на мантикорские корабли. В сложившихся условиях Адмиралтейство решило, что эскадре не менее важно напугать космических преступников своим появлением в Конфедерации, чем Хонор – начать громить пиратов. Оно не внесло никаких изменений в инструкции по поводу характера операции, но адмирал Капарелли ясно дал понять, что ему нужно, чтобы Хонор со своими кораблями как можно скорее оказалась в Бреслау.

Все это очень странно, подумала она, когда на ее оперативном мониторе появилось изображение входного портала туннельного перехода. Никогда прежде она не участвовала в таком спешном проекте, даже когда накануне войны помогала Сарнову в организации Пятой эскадры линейных крейсеров. Катастрофическая нехватка времени заставила ее сократить все подготовительные мероприятия, чего раньше она никогда бы не сделала, и она испытывала небывалую тревогу по поводу качественного состава собственных экипажей. Она была так занята организацией эскадры, что у нее фактически не было возможности познакомиться с теми, кто не входил в число персонала капитанского мостика, а уж остальные тем более не имели возможности познакомиться с нею. Однако эскадра вполне достойно проявила себя в кратких маневрах, которые Хонор все-таки успела провести. Оставалось, правда, множество недоделок, и она не питала никаких иллюзий: им с Кардонесом еще предстоит столкнуться с проблемами, о которых они пока просто не подозревают. Но несмотря на беспокойство адмирала Кортеса и собственную озабоченность по поводу парочки особенно выдающихся досье, исходный материал экипажей казался по большей части вполне приличным.