– Да все я понял, – отмахнулся он. – Ну что, так и будешь здесь курить?

– Идти туда еще рано. Я понимаю, Михаэль, что мы с тобой совершили страшное преступление, но ты сам виноват: ты все это заварил! Может, у нас с тобой изменятся отношения и ты станешь презирать меня за это предложение, но все, что мы сделали вместе, – все это ради тебя. Чтобы тебя не посадили! Я не переживу, если мой сын окажется в тюрьме!

– Да никто ничего не докажет. К тому же не забывай, что нашли тело Мати…

– В этом наше спасение. Если Татьяна… если ее уже нет, значит, мы в безопасности. Господи, как же тихо! Мне жаль, мне правда жаль, что она так мучилась… И так закричала. Знаешь, я никогда не забуду этот крик. Никогда! Ну что… пойдем? Вставай, надо бы тебе одеться, сынок. Господи, как же мне тяжело! Знаешь, когда все закончится, я отпущу тебя. Ты сможешь поехать куда захочешь, я дам тебе денег. Ты должен будешь отдохнуть, забыть весь этот кошмар. А осенью, когда наберешься сил и поймешь, что чувствуешь себя хорошо, вернешься в университет.

Она говорила что-то еще, представляя себе новую жизнь – без страха, нормальную человеческую жизнь, наполненную покоем, умиротворением.

Михаэль натянул джинсы и свитер, и они вместе с матерью вышли из спальни. Лора чувствовала, как немеют ее ноги и почему-то становится трудно дышать. Что это с ней? Страх? Да. Он уже давно жил в ней, но только теперь, словно опухоль, налился черной ядовитой кровью и спрятался где-то в области груди.

Дверь в комнату Татьяны была распахнута. Лора увидела сидевшего на стуле за столом Сашу. Он курил. Она, увидев его сигарету, машинально полезла в карман – за своей пачкой.

На кровати лежало тело, прикрытое с головой простыней. Лора сделала удивленное лицо. Михаэль прислонился к дверному косяку и тяжело вздохнул.

– Хорошо, что вы пришли, – сказал Саша по-немецки, обращаясь к Лоре Бор. – Я услышал крик, прибежал и увидел, что она корчится на постели. Через пару минут она перестала дышать. Судя по всему, Татьяна отравилась. Видите, стол весь липкий, она что-то разлила. Сначала она пила коньяк. Вернее, не так. Сначала она писала письмо мужчине из Мюнхена, помните, к ней приезжал один? Совсем недавно. Нам с женой было скучновато, и мы немного понаблюдали за Татьяной. Да она от нас ничего и не скрывала, поделилась: сказала, что собирается выйти замуж за Томаса. Думаю, между ними что-то произошло. Хотя и так понятно, что… Бросил он ее! Это ясно, я хочу сказать – из письма. Вот видите, что она пишет: «Дорогой Томас, очень жаль, что все так получилось. Я надеялась, что мы будем вместе, но ты решил иначе». Получается, что он ее бросил. Сначала она пила коньяк, видите бутылку? А потом приняла какие-то таблетки вероятно. Хотя я их не нашел. Но не от коньяка же все это произошло!

Саша хотел было взять в руки коробку с остатками сока, стоявшую на столе, но потом, взглянув на Лору, сказал извиняющимся тоном:

– Думаю, я не имею права ничего здесь трогать. А вдруг коньяк был отравлен?

Он так быстро говорил, что Лора устала его слушать. Однако он сказал, к ее удивлению и радости, все то, что она и хотела от него услышать. Какой чудесный свидетель! Нарочно не придумаешь! А она и не подумала о том, что если Татьяна закричит, она разбудит и других обитателей замка. Лора почему-то была уверена в том, что действие яда произойдет мгновенно, как было раньше, с тем человеком. Может, яд подействовал на эту русскую медленнее потому, что она была пьяна?

– Она точно мертва? – спросила Лора, медленно приближаясь к телу.

– Да, она, к сожалению, умерла. Моя жена приняла снотворное и, слава богу, ничего не слышала. Она пока ничего не знает. Представляю себе, что с ней будет, когда она узнает о случившемся!

– А вы неплохо говорите по-немецки, Александр, – произнес вдруг все время молчавший, совершенно белый Михаэль.

– Я – немец, – бросил Саша через плечо.

– А ваша жена? – зачем-то спросила Лора, словно это действительно ее интересовало.

– Катя – русская. Я думаю, Лора, что необходимо вызвать полицию.

– Да… Да, конечно. Просто мне немного не по себе… сами понимаете! К тому же нехорошо, что она решила покончить с собой в моем замке.

– Не переживайте, туристов-то здесь, кроме нас с Катей, нет. Попросите полицию, чтобы они не распространяли информацию о самоубийстве вашей горничной. Хотя это уже не мое дело, так? Полагаю, вы сами отлично знаете, что делать.

Лора достала телефон и набрала номер полиции.

– Это Лора Бор. В замке произошло несчастье… Погибла одна моя работница. Русская. Думаем, что это самоубийство. Хорошо, я жду вас.

Она отключила телефон, сунула его в карман, потом, спохватившись, что она в халате, сказала:

– Мне надо переодеться. Михаэль, Александр, вы побудете здесь?

– Пусть Михаэль останется, а я пойду к Кате. Вдруг она проснулась, а меня нет? Испугается еще.

– Но почему здесь должен оставаться один я? – возмутился перепуганный Михаэль. – Я с тобой, мама! А он пусть идет к себе. Куда эта русская денется-то? Она же мертвая!

Лора увидела, с каким презрением русский турист взглянул на ее сына. Конечно, ее сын трус, это бросается в глаза. Но Михаэль хотя бы на несколько минут мог бы, дурачок, остаться в комнате, чтобы забрать, а потом уничтожить коробку с соком. Она увидела ее сразу же, как только вошла. Да. Именно та коробка. Но и русский тоже видел ее, даже чуть не взял ее в руки. Вовремя опомнился. И если эта злосчастная упаковка вдруг исчезнет, русский заметит это и скажет полицейскому. В этом случае лучше на время оставить покойницу в одиночестве. Мало ли кто может войти в комнату и взять пакет с остатками сока?

Этот русский, Александр. Почему ей кажется, что она уже когда-то видела его? Причем обстоятельства этого знакомства сейчас, когда память отказывала ей, ассоциировались у Лоры с чем-то неприятным, саднящим, доставлявшим ей неприятные ощущения вплоть до тошноты.

– Хорошо, Михаэль, идем, – Лора взяла себя в руки. – Как бы там ни было, но не каждый может оставаться наедине с покойником. Не у всех же нервы железные! И вы, Александр, тоже идите. У вас – жена. Через несколько минут прибудет полиция. Все равно все в замке проснутся. Какой кошмар! Просто не верится!

Они вышли из комнаты втроем. Но уже через пару минут Лора вернулась, взяла коробку, принесла ее в свои апартаменты и, вылив остатки сока в унитаз, принялась резать картон ножницами, рвать его, уничтожать, после чего сунула ворох истерзанных обрывков в холодный камин и подожгла. Вот и все! Единственная улика уничтожена. Теперь можно спокойно встретить представителей закона. Главное, чтобы Михаэль не подвел, у него-то нервы совсем расшатались, да и выглядит он неважно. Только бы он не сорвался! И не напился.

Полицейские прибыли без воя сирен. Поступил сигнал, на него требовалось отреагировать. Так, во всяком случае, подумала Лора Бор, наблюдая из окна своей комнаты за тем, как к замку подъезжает полицейская машина. Это в кино не обходится без мигалок и сирен, в реальной жизни все страшнее, натуральнее, и даже эта ночная тишина кажется зловещей, словно не Лора Бор отравила свою русскую горничную, а некто неизвестный – настоящий преступник.