— Но ведь ты привык к суровым условиям в Индии, так? — пожала плечами женщина.

— Милая моя, ты что же, представляешь себе Индию этакой сказочной киношной страной, где обитают бесстрашные кинозвезды? Хоть бы уж не показывала своего невежества. В Мадрасе у меня был комфортабельный дом и десять слуг.

— Жаль, что в данный момент никого из них нет поблизости, — холодно заметила женщина.

Некоторое время они молчали. Вода быстро прибывала, раскачивая лодку из стороны в сторону.

— Послушай, мне это совсем не нравится, — забеспокоился мужчина. — Полагаю, нам грозит серьезная опасность. Ох, не по душе мне такие приключения.

— Мог бы подумать об этом раньше, прежде чем тащить меня сюда, — огрызнулась женщина. — А тебе хотелось порисоваться. Какая глупость! И с какой стати понадобилось бросать якорь в этой мерзкой бухте?

— Так, значит, я виноват, что мы здесь застряли, да? А не сама ли просила заняться любовью?

— Я просила?! Нет, как вам это нравится? Неужели думаешь, очень приятно барахтаться в грязной противной лодке?

— Уж я бы точно не стал, не начни ты вешаться мне на шею.

— Значит, ты обвиняешь меня в непристойном поведении. Будто я навязывалась? — возмутилась женщина. — Скажи еще, что это я предложила приехать сюда на уик-энд.

— Бедная моя девочка, совершенно очевидно, что тебе очень этого хотелось, разве нет?

— Не знаю, отдаешь ли ты отчет своим словам. Лжец и хам. Еще никто не смел разговаривать со мной в подобном тоне.

— Возможно, им просто не подвернулся подходящий случай, — съязвил мужчина.

— А не слишком ли ты самоуверен. Полагаешь, ты первый, с кем я провожу уик-энд?

— У меня создалось впечатление, что твой опыт в этой области не слишком богат.

— Благодарю за любезность! — фыркнула женщина. — Да я и не думаю скрывать: это мой первый уик-энд, и да будет тебе известно, он во всех отношениях стал величайшим разочарованием в жизни.

Принялся накрапывать дождик. Сначала упало несколько капель, потом заморосило сильнее, и наконец разразился затянувшийся на весь вечер ливень. Лодка беспомощно раскачивалась на волнах под почерневшим небом. Прислонившийся к планширу мужчина, облаченный в мокрый купальный костюм и макинтош, представлял собой убогое зрелище. Тощая жалкая фигура с посиневшим от холода носом.

Женщина вдруг вспомнила книжку с картинками, которую читала в детстве. Одна из иллюстраций изображала маленького гоблина по имени Инки-Имп. Каким же растяпой оказался ее спутник! Трусливый недотепа. Она шумно высморкалась и закашлялась. Ее возлюбленный отвернулся, чтобы не видеть покрытого уродливыми пятнами лица и наводящего на мысли о крысином хвосте жалкого пучка волос, уныло свисающего на плечи. Вид у подруги был угрюмый, изнуренный и на редкость непривлекательный. Ни дать ни взять — грязная взъерошенная мышь. Вот именно, мышь. Черт побери, кличка ей удивительно подходит!

«Хвала Всевышнему, больше не надо разговаривать на этой ужасной тарабарщине», — подумал он.

Некоторое время женщина с мрачным видом наблюдала за спутником, а потом пригвоздила убийственным замечанием:

— Если чувствуешь позывы к рвоте, ради Бога, давай, не стесняйся, и покончим с этим.

В пять утра их отбуксировало к пристани рыбачье судно. Мужчина корчился от боли в ногах: дал о себе знать ревматизм, к тому же он застудил печень. У женщины начался насморк, а правая щека распухла по причине невралгии. Добравшись до места, оба тут же улеглись в постель и проспали до полудня, а когда пробудились, их встретил унылый и серый воскресный день. По-прежнему барабанил в окна дождь.

Они сидели в гостиной на пододвинутых к дымящему камину жестких стульях, не имея под рукой даже воскресных газет. В головах у обоих воцарился вакуум, в котором зарождаются глуповатые идеи, лишающие способности логически мыслить. Время от времени женщина поглядывала на соседа: нелепое пятно от солнечного ожога бросалось в глаза, а от его внимания не ускользнула неряшливо размазанная по носу пудра. Они больше не были влюблены.

— Послушай, — заговорил первым мужчина, — оказывается, не так уж и хорошо мы подходим друг другу. У нас совершенно разные вкусы, да и мнения расходятся по всем вопросам. В общем, дело безнадежное… — Он запнулся и беспомощно пожал плечами.

— У меня точно такое же чувство, — согласилась женщина. — Мы страшно раздражаем друг друга. В твоем присутствии мне становится тревожно и скверно.

— Господи, вот бы оказаться сейчас в Индии! — откликнулся мужчина.

— Так и представляю, как ты сидишь в дурацком кресле в конторе и грызешь ручку, — горько усмехнулась она. — А я в это время агитирую за кандидатов в члены парламента на дополнительных выборах.

Они слушали шум дождя и гул прибоя, доносившийся с берега.

— Мерзкое место, — сделала вывод женщина. — Унылое и гнетущее. Куда ни посмотришь — кругом одни песчаные дюны, наводящие тоску. Как в колонии для заключенных.

«Вот дура!» — подумал мужчина. Он лихорадочно соображал, где бы нанять машину, которая доставит их в город, так как очень устал и садиться за руль не хотелось.

— От пребывания в этой ужасной комнате еще сильней разыгрывается невралгия, — посетовала женщина, но он не слышал ее жалоб.

— Давай наймем машину, — предложил мужчина с нескрываемым раздражением, — и уедем поскорей из этого окаянного места, вернемся в Лондон. — С унылым видом он уставился в окно, чувствуя, как ревматическая боль вгрызается в плечи.

— Ты и я, всю дорогу вдвоем?

Они неимоверно надоели друг другу и утомились от общения. На небе появился крошечный кусочек синего неба, и тут же на соседнем дереве завел свою песенку дрозд. Но бывшие влюбленные ничего не видели и не слышали.

— Господи, должно быть, здесь наступает конец света! — буркнул мужчина.

Воскресным вечером на обратном пути в Лондон они не проронили и пары слов.

Впервые лощина явилась во сне, и причудливые обрывочные картины сохранялись в памяти при пробуждении, а потом становились все более расплывчатыми, постепенно теряясь в суматохе дня. Она видела себя идущей по дорожке, по обе стороны которой растут высокие буковые деревья. Дорожка становилась все у́же и переходила в петляющую неухоженную тропинку, покрытую жидкой грязью. Со всех сторон протягивали щупальца заросли рододендрона, азалии и гортензии, стремясь заключить в темницу всякого, кто проходит мимо. В нижней части лощины среди мелколесья изумрудным ковром изо мха притаилась полянка, по которой плавно несла свои воды речка. Появлялся в сновидениях и дом с широким окном на первом этаже, к подоконнику которого поднимались кусты ползучих роз. А вот и она сама — стоит на террасе, вымощенной без подбора осколками камней. Чувство, что она давно знает и лощину, и дом, приносило необыкновенную, ни с чем не сравнимую умиротворенность, и девушка жила в нетерпеливом предвкушении повторения сна, когда снова пройдет по заброшенной террасе и прижмется щекой к белой гладкой стене дома. Будто увиденная картина завладела всем ее существом, став неотъемлемой частью жизни. Прежде всего от пригрезившегося места веяло спокойствием и безопасностью. Здесь ей ничто не угрожает и не причинит вреда. Сон стал драгоценным даром, который надо бережно лелеять. Непостижимый в своей необычности, он никогда не раскрывался до конца, не выдавал тайны и не имел продолжения. Не сохранился в памяти и день, когда видение пригрезилось впервые. Похоже, оно стало наведываться с тех пор, как девушка перенесла тяжелую болезнь, будто случайно заблудившаяся частичка анестезирующего средства приклеилась к спящему сознанию, обволакивая его легким ласковым туманом.