— Еще как должна. Я до конца жизни с тобой не рассчитаюсь, — ухватившись за чашку кофе, теперь холодную, вымолвила я.

— Джули, если тебе неловко, то это вполне нормально. Послушай, твой муж, которого все считали идеальным, в один момент решает сорваться в дальнюю дорогу. Я знаю, что ты еще и советами ему помогла, а теперь спрашиваешь себя, как же не заметила приближения беды. Но не заметила — и все тут. Ты ведь обычный человек, приученный к тому, чтобы доверять своим близким. Лео повел себя как жестокий и подлый мерзавец. Если он мог переступить через своего плачущего ребенка, то уже пора понять, Джули, что с ним не все в порядке. Конечно, ты напугана, но любой человек был бы напуган на твоем месте…

— Подожди! — с криком обратилась к ней я.

Я плакала. Девочки подскочили ко мне. У меня начало стучать в висках, но я до последнего не хотела расклеиться на глазах у детей. Может быть, у меня все еще есть муж, который просто нуждается в том, чтобы пережить в тихом месте кризис средних лет, а потом он вернется домой. Я цеплялась за эту возможность, как и за мысль о том, что у меня был просто тяжелый случай гриппа, а не что-то более серьезное.

— Погоди! — совладав с голосом, произнесла я.

— Гейб! Каролина Джейн! Я хотела спросить вас: не нужно ли вам куда-нибудь пойти? Может, отправиться на Луну?

— Нет, мам, я лучше здесь побуду. Это так драматично! И мне очень приятно, что ты назвала меня по имени, а то я уже привыкла, что ты путаешь меня то с Ханой, то с Дженни, то с Конни. — Мать Кейси звали Конни.

— Ты бываешь очень грубой, Каролина, — заметила я. — Ты знаешь, что я делала это не нарочно.

— Да, я это знаю, — ответила моя дочь. — Как и то, что я бываю грубой.

— Я не намерена больше щадить твои чувства, — сказала Кейси, доливая мне кофе. — Даже если ты сама этого хотела бы. Твоя болезнь по времени совпала с отъездом Лео. Надо взять себя в руки, Джули. А если бы у тебя обнаружили злокачественную опухоль? Слава Богу, анализы показывают, что у тебя все в порядке. Но если вдруг произойдет непоправимое? Что будет с детьми? С тобой? Ты просыпаешься и видишь, что твою работу выполнили другие, о твоих детях позаботились другие, и спрашиваешь себя: что же осталось от Джулианы Джиллис, которая занималась балетом, которой аплодировали стоя, о которой говорили: «Неужели ей сорок? У нее дети-подростки?»

Я ощутила, как на моих глазах выступили слезы. Мне было приятно, что она обо мне так отзывается.

— Где та Джулиана теперь? Где она?

— Кейси, не надо проводить со мной сеанс психоанализа, — ответила я ей.

— Нет, прошу вас, продолжайте, — вмешалась Каролина. — Это как в кино или в реалити-шоу.

— Где та Джулиана? — не обращая внимания на Каролину, требовала ответа Кейси.

— На дне глубокого колодца, — сказала я. — И?

— Там темно, а стенки его покрыты слизью. Это колодец, куда сбрасывали какие-то отходы. Я не знаю, смогу ли я выбраться. Он такой узкий.

— Что еще?

— Я не знаю, хочу ли я оттуда выбраться.

— Почему, Джули?

— Потому что в нем нет зеркал.

— Кто прекрасней всех на свете? — спросила Каролина.

— Закрой рот! — в один голос воскликнули мы с Кейси. Я подняла глаза и обратилась к Гейбу:

— Я должна извиниться. Кейси права. Это как будто боишься смотреть на солнце, потому что оно может ослепить. Нам надо посмотреть правде в глаза. — Я перевела взгляд на Кейси. — Если ты сможешь простить меня, за то, что я вела себя как ревнивая кошка, потому что ты справилась со всем лучше меня, потому что я напугана до смерти…

— Не надо извинений, Джулиана, — сказала Кейси. — Я бы ощутила то же самое.

— Мне всегда так трудно признавать свое поражение. Это моя проблема.

— Теперь ты одна из нас, простых смертных. Добро пожаловать.

— Пока я довольно быстро осваиваю уроки выживания в экстремальных условиях, — призналась я. — Через шесть недель я смогу заняться преподаванием курса «Научу грациозно падать!». — Я позвала Каролину, и она прильнула ко мне. Аори вскочила мне на колени. — Я подвела вас. Это самое страшное, что можно ждать от мамы. Теперь вы это пережили, да?

Каролина медленно, как в покадровой киносъемке, кивнула. Аори не отпускала меня от себя.

— Что же, если вы подвели кого-то не по своей вине, то этого не стоит стыдиться.

Я промокнула глаза манжетами рукавов. Гейб протянул мне прихватку.

— О, спасибо, мой дорогой. Это достойная замена. Сначала все рассмеялись неуверенно, но потом нас охватило настоящее веселье.

— Как оно? — спросила я.

— Не очень, — ответил Гейб. — Но мы знаем, что ты не притворялась.

— Нет, я не притворялась, — согласилась я. — Но и готова я к этому не была.

У Тиан было блестящее платье цвета… ванильного крема. Я знаю, что мое сравнение звучит избито. Но оно действительно выглядело как свежеприготовленный крем, воздушность которого хочется проверить, проведя пальцем по бархатистой поверхности. Словно угадав мои мысли, Конни Глисон, мама Кейси, произнесла:

— Если ты будешь трогать ее руками, то на ткани наверняка останутся пятна, Габриэль. Тебе придется держать руки на расстоянии. А еще ей понадобится шаль или накидка, потому что здесь не райские земли, к которым она привыкла.

Я не смогу передать точно, как она это говорила, ибо нет таких слов, которые смогли бы выразить смесь ирландского произношения и привычного акцента Шебойгана. Когда я отправился в Колумбию по специальной программе, где целый семестр повторял, насколько было бы хорошо вообще не приезжать сюда, люди говорили, что у меня заметный акцент. Я и предполагать о таком не мог. Я думал, что у меня речь, как у диктора телевидения. Во Флориде никто ничего не заметил. Это и понятно, поскольку компания там весьма разношерстная. Когда же, в конце концов, я попал в Коннектикут, история повторилась, и никто не обратил внимания на мою речь, но это оттого, что там вообще никто не замечает ничего, кроме себя и своей собственной персоны.

Но вернемся на кухню миссис Глисон в тот день, накануне вечернего бала.

— Как же я буду танцевать, — спросил я Конни, — если мне нельзя к ней прикасаться?

— Джентльмену не обязательно обхватывать даму, когда они танцуют. Ты должен касаться ее легко, вот так.

Конни подхватила Тиан, и та радостно подняла на нее взгляд. Она выглядела такой же маленькой и хрупкой, как Аори (Тиан подарила моей двухлетней сестре свои серебряные браслеты, которые подошли по размеру). Ее миниатюрность ощущалась даже рядом с Конни, а та была на пять дюймов ниже моей мамы. Казалось, что Тиан можно поднять, как ребенка. Я так и делал, хотя она жутко этому сопротивлялась и отбивалась, как бешеная кошка. Они покружились вместе, и длинные черные волосы Тиан заблестели, отражая свет лампочек на кухне. Я смотрел на это черное золото волос, и мне становилось плохо. То ли оттого, что мне хотелось обладать Тиан так сильно, как никем и никогда раньше, то ли потому, что я понимал: этот танец станет для меня дорогим воспоминанием.