— И мне твой Павлик тоже симпатичен, Ась. Спокойный такой. Сразу видно – прямо насквозь талантливый. Маргошка говорила, что песни у него замечательные получаются. Я ей верю. Он даже в ресторане у нее их пел. Всем так понравилось…

— Где? Где он их пел? – опешила от такой информации Ася.

— В ресторане. А что? Знаешь, как дорого теперь все эти прибамбасы музыкальные стоят? Вот и зарабатывают ребята. Не у тебя же ему денег просить!

— Ну да… Ну да… — понятливо покивала головой Ася, а про себя огорчилась — ничегошеньки она о своем сыне не знает… Жила, как на облаке, и будущее его под Левушкиным крылом в мыслях старательно вырисовывала, и знать больше ничего не хотела. А надо, надо было знать–то…

Чувство прежней стыдливой досады опять поднялось в душе мутным облаком, и она несла его в себе всю дорогу до дома. Что ж это получается – чужие люди больше про ее сына, выходит, знают, чем она, родная его мать? Господи, да она в каких угодно фантазиях не смогла бы нарисовать себе эту картину – Пашка с гитарой на ресторанной сцене… Надо бы сейчас у Светки еще про него поспрашивать. Может, еще чего узнает интересное. Вот так вот, мать. Открывай глаза пошире — поражайся и удивляйся своему перепуганному неведению. Так тебе и надо, витаминка чертова…

Она даже по лестнице на четвертый этаж взбежала бегом, как провинившаяся перед родителями девчонка, и нетерпеливо нажала на кнопку звонка – Светка была дома, она с улицы еще углядела свет в кухонном окне.

— Ой, мам, ну ты чего так поздно? Тут тебя знакомая твоя ждет! Два часа уже! – огорошила ее с порога Светка. – Она вчера еще звонила да предупреждала, что собирается к тебе приехать, а я тебе забыла сказать…

— Что за знакомая? Я никого не жду вроде… — проходя на кухню, нерешительно произнесла Ася.

— Это я. Я вас жду, Ася, - встала ей навстречу из–за стола Лена. – Помните, мы договаривались? На даче у Жанны Аркадьевны?

Лена тут же замолчала, будто захлебнулась последними словами и нервно сплела пальцы, и опустила в пол глаза. Ася почувствовала вдруг, ощутила враз на себе ее напряженно–болезненное состояние, и будто увидела готовый, плотненько утрамбованный слезный столбик, которому его хозяйка никак не разрешает вырваться наружу. А вырваться ему надо, жизненно необходимо просто, уже и терпения никакого не осталось…

— Ну и молодец, Леночка, что приехала! А дети где?

— С соседкой оставила…С Наташкой…

— Ну и хорошо! А вот мы с тобой сейчас чаю выпьем!

— Ой, мама, мы уже столько этого чаю выпили, тебя ожидаючи… Ты где ходишь–то? – с упреком произнесла в ее сторону Светка. – Между прочим, у меня сегодня решающее свидание было назначено! И сорвалось из–за тебя…

— Ой, да какие твои годы, Свет! Подумаешь – больше любить будут! – махнула рукой Ася и даже подмигнула дочери легкомысленно, подумав про себя, что еще каких–нибудь пять дней назад, услышав такую вот информацию, обязательно пристала бы к ней, как банный березовый лист. А если б дочь еще под плохое настроение попала, то и за волосы оттаскала бы, как пить дать…

Обняв Лену за талию, она отвела ее в гостиную и, усадив на диван, устроилась напротив в большом кресле, поджав под себя уютно ноги. Потом улыбнулась ей ободряюще, приготовившись слушать. Лена вздохнула протяжно, помолчала еще немного и тихо и торопливо начала говорить. Ася слушала ее, грустно и участливо кивая головой – ей казалось уже, что она наперед знает всю эту историю…

Лена с Артемом поженились молодыми совсем. Так влюбились друг в друга – ни дня не могли врозь прожить. Как встретились на первом курсе института, так и не оторвались больше друг от друга. А на втором курсе Лена Максимку уже родила. Из общаги их выгнали тогда, конечно, с тех пор по съемным углам и скитались. И все равно жили дружно и весело, и по–прежнему любили друг друга, и не боялись ничего – даже Дашку после диплома еще себе родили. Трудно было, конечно, но трудности эти по влюбленной молодости вовсе были и не трудностями, а будто приключением каким, которое надо весело пережить–преодолеть, чтоб потом право иметь говорить – это, мол, были лучшие наши годы… Даже съемные квартиры им раем казались, как–то и не замечалось их неприютной убогости. Да и не избалованы они были особым комфортом - оба из дальних, забытых богом селений в этот большой город приехали. Хотя и не были они так уж совсем легкомысленны, и о жилье собственном подумывали, конечно же. И денег помаленьку откладывали, и планы на будущие заработки строили. Город такой большой – работа всегда найдется. А квартиру можно и в кредит купить. И родители начали им денег на первый взнос собирать, и бабушка Ленина ей в родном городке квартиру свою завещала. В общем, все так, как обычно было. Все так, как у всех. С маленькими, но все же перспективами. Шла себе жизнь и шла шаг за шагом трудно и счастливо, и ничего, так сказать, не предвещало…

А потом Артем себе новую работу не нашел. Ту самую, перспективную и денежную, которая в их стратегические планы как раз и вписывалась. Лена так за него радовалась – и зарплата на новом месте приличная, и для хорошей карьеры возможности имеются, и у директора он на хорошем счету… На очень, очень хорошем…

А потом ей отчего–то вдруг беспокойно стало. Она и сама не заметила, как ушла легкомысленная влюбленная веселость из их жизни, как быстро, буквально на глазах поменялся Артем, как начал он странно и некрасиво пыжиться, возвращаясь домой из благополучного офиса, как вдруг, откуда ни возьмись, начала проглядывать спесь на его простом и милом, таком родном лице. Видела она все, только сказать боялась. Каждый день собиралась и собиралась этот разговор начать, тогда еще можно было с ним об этом поговорить…

А потом уже поздно стало. Потом Артемкин директор взял их «в семью», вместе с женой своей Жанной Аркадьевной удочерил–усыновил–увнучил. И своей, собственной семьи у них не стало – все было подчинено графику чужой жизни, ни минутки не продыхнуть. Как это все так быстро произошло – Лена и оглянуться не успела. Молниеносно просто.

— Ну скажите, что, что мне теперь делать? – заламывая руки, вопрошала она у Аси и смотрела на нее с надеждой, будто та и в самом деле могла эту надежду взять и преподнести на тарелочке.

— Я не знаю, Леночка. Правда, не знаю.

— Но ведь вы же как–то решили этот вопрос!

— Да ничего я не решала. Это дети за меня решили. Взяли и запротестовали вдруг. А сама бы я никогда, наверное… Знаешь, как мой сын сказал? Не хочу, говорит, быть витамином для черта! И все тут! А Светка вообще мне всяких страстей про себя нарассказывала. Ей, видишь ли, казалось все время, что Жанночка в нее переселяется и ею живет. Представляешь, фантазии какие?

— Нет, Ася, не фантазии. Правда это. И в самом деле — переселяется. Она сейчас так увлечена моим будущим образом и интерьером нашей будущей квартиры… Все время будто заигрывается нами, как куклами какими. Взахлеб просто. Вы знаете, я вот так же в детстве любила «в дом» играть. Увлеченно переставляла по–всякому кукольную мебель, и куклы мои в том доме правильно сидели, правильно ели, правильно спали – как мне хотелось. И я получала от этого большое удовольствие, помню… А сейчас я сама – та кукла, выходит! Кукла! Кукла! Кукла!