— Ты это… — с набитым ртом сказал отец Целестин Видгниру. — Отфеди её на ковабль, фтоп фкандалу не пыло. Я фкоро…

— Пошли тогда, — вздохнул Видгнир. Ему затея Сигню тоже не очень нравилась. Но похоже, сию девицу ничто не остановит. — А ты поторопись, отец Целестин…

Едва стукнула дверь за ними, монах залил в рот последнюю кружку и, наскоро помолившись, схватил мешок. «Ну, вот и всё. Похоже, не скоро я сюда вернусь… Хорошо, хоть старую Хильд попросил за домом присмотреть. Ну, с Богом!..»

Отец Целестин ещё раз осмотрел своё пристанище. Всё прибрано, всё на месте. Книги на полках, распятие, очаг совсем остывший уже. Смахнув слезу, святой отец решительно ступил за порог и подпёр дверь колом.

Потом выпрямился, осенил свой дом крестом, забросил мешок за плечо и, переваливаясь, зашагал вниз, где на серо-голубых волнах фьорда красовался крутобокий кнар.

Когда он вышел на берег, то стало ясно, что ждут только его. Торин вовсю отдавал последние распоряжения, круглые щиты уже висели на бортах, дружинники ставили вёсла в уключины, переругиваясь и отпуская шуточки по поводу отсутствия ветра, — и впрямь утро было на диво тихое. Еле слышно пофыркивали датские лошади, привязанные возле мачты.

— А, это ты! Поднимайся сюда! — Торин углядел монаха и махнул ему рукой. Конунг смотрелся по-боевому — кольчуга, поверх неё всё та же проклёпанная куртка, шлем островерхий. Бороду конунг в две косицы заплел, как и многие из дружины.

Монах протопал по сходням, бросив высокомерный взгляд на годи, припёршегося проводить Торина. Жрец аж позеленел от злости. Что-то ехидное углядел в его взгляде отец Целестин, но не придал значения.

Пробравшись на корму, к рулю, он разглядел сидевшую под кормовой палубой Сигню. Сигурни уже давно явилась на берег, вовсю разыскивая непослушную падчерицу, и как Видгнир протащил девушку на кнар, оставалось загадкой, разгадывать которую у монаха не было никакого желания. Не до того.

— Ну что, Торин? — осведомился отец Целестин.

— Что, что! Тебя только и дожидались. Устраивайся где хочешь. Эй, Снорри, Альвис! Сбрасывайте доски!

Мостик полетел вниз, и трэли вытащили его на берег. И тут же вёсла разом опустились в волны.

— С нами помощь Одина!! Вадхейм!!! — крикнул Торин, и дружина ответила конунгу восторженным рёвом, от которого у отца Целестина заложило уши. Торин встал к рулю, и нос ладьи с лёгким плеском рассёк воду фьорда.

— Господи, спаси, сохрани и благослови! — набожно прошептал монах, глядя на медленно удаляющийся берег. Холм Вадхейма — огромный купол, выросший из густых лесов — отодвигался всё дальше и дальше, и вот уже ладью окружили с двух сторон отвесные скалы, возвышавшиеся будто две серо-коричневые стены. Свой домик отец Целестин разглядеть уже не мог.

— Тебе страшно? — спросил подошедший сзади Видгнир.

Монах вздрогнул:

— Нет. Такова воля Господа, и я пройду по этому пути. Вместе с тобой.

Кнар обогнул островок у устья фьорда и вышел в океан. Качка сразу усилилась, появился ветер, и Торин распорядился спустить парус. Синяя звезда затрепетала, квадратная парусина хлопнула, и южный ветер ударил в расписное полотнище. Вёсла стали не нужны. Торин, взглянув на солнце, направил корабль на северо-запад.

Когда миновал полдень, берега Норвегии скрылись из виду.

Вокруг «Звезды Запада» лежал океан.

Первые три дня плавания прошли в смертной скуке. Пару раз на юге и западе появлялись чьи-то паруса, но как ни чесались руки у большей части дружины, Торин не стал гнаться за неизвестными кораблями, хоть и понимал, что ребятам хочется поразвлечься и погреметь мечами.

— Вынырнет кто у нас под носом, тогда и говорить будем, а сейчас чего время терять, — только и ответил конунг на настойчивые просьбы Снорри, углядевшего белое пятнышко на горизонте. — А сейчас даже не думай об этом. Не затем мы на запад пошли.

— Что, лишнее золото помешает? — только и пробурчал тот, недовольный отказом, прекрасно, однако, зная, что уж чего-чего, а золота на корабле предостаточно. Торин разорил свою личную сокровищницу, не слушая отчаянных увещеваний Саннгрид, советовавшей оставить хоть что-нибудь на чёрный день. Конунг взял с собой полный сундук, набитый монетами чеканки всех известных государств — от арабских динариев до полновесных марок Карла Великого. Что ни говори, а золото никогда карман не оттянет. Тем более в таком-то предприятии.

Интересности, граничащие с чудесами, начались практически сразу после того, как «Звезда Запада» покинула Норвегию. За все прошедшие дни сильный ровный ветер ни разу не ослабел, и за вёсла браться не приходилось. Парус не спадал ни днём ни ночью, и ежели всё и дальше так пойдёт, рассуждал Торин, то берега Исландии появятся где-то через неделю, а то и раньше.

Что-то завораживающее было в этом постоянстве. Не усиливающийся и не гаснущий ветер с юга, а иногда с востока только лишь наполнял собой полотнище с синей восьмиконечной звездой, но не поднимал волн на воде. Надо добавить, что погода стояла солнечная и, насколько возможно для Северного моря, тёплая. Отец Целестин объяснял всё с материалистической точки зрения, — мол, всякое бывает. Торин только головой качал. Не было на его памяти столь ясных и тёплых дней в апреле, да ещё и в этих местах.

— С нами благословение богов, — сказал конунг монаху. — Ты ведь помнишь, что тебе тогда айфар говорил?

— Возможно, — пожал плечами отец Целестин, оглядывая горизонт. — Гладсхейм сказал тогда, что нам кто-то поможет. Только кто? Какие силы? Слушай, а может быть, Видгнир чего знает?

— Видгнир, поди сюда! — позвал Торин своего наследника, оживлённо спорящего о чем-то со Снорри и Регином, братьями-близнецами. — Вы чего там расшумелись?

— А ну их! — Видгнир, забравшись на кормовую палубу, только рукой махнул. — Говорили, что Британия близко, заглянуть туда бы… Всё повоевать хотят.

— Ещё навоюются. Слушай, мы тут тебя спросить хотели…

— Да-да! — подхватил отец Целестин. — Скажи-ка, ты ничего эдакого не чувствуешь, а?

— Чего ещё «эдакого»? Ты о чём? — удивился Видгнир.

— Ну-у, ты это должен знать лучше нас. Что, совсем ничего не замечаешь? Ветер уж больно странный, да вот прошедшей ночью на севере гроза была, а у нас тишь да гладь, и хоть бы капля дождя упала или качнуло посильнее!

— Нет. Хотя иногда… Ну, нечто неуловимое бывает. Словно кто-то рядом есть, такой же как айфар — невидимый. Не знаю. Э, Торин, посмотри-ка вон туда! — Видгнир указал куда-то на воду, справа от корабля. Среди волн чернела едва видная точка. Бревно?

— Сворачивай паруса! — вдруг заревел Торин, налегая на руль и кладя кнар на правый борт. Его острые глаза чётко различили, что именно высмотрел Видгнир.

Не в обычаях норманнов помогать кому-либо на воде или суше, но тут толи любопытство конунга заело, либо же подтолкнула его некая сила, и вот уже отец Целестин ясно видит несколько обгоревших проклёпанных досок и двоих людей, распластанных на них. И ни один не пошевелился, когда ладья медленно подходила к плоту, а дружина галдела, как стая хриплых сорок, обсуждая, как втащить их на борт. Мертвы, похоже, оба.