Рисунок Циприана Норвида Мария Калергис с розами (урожденная фон Нессельроде)

Рихард Куденхове-Калерги совершил самоубийство 27 июля 1972 года в Шрунсе в Форарльберге, сделав все для сокрытия подобного действия, по словам его секретарши госпожи Деш. Как выясняется, это было символическое самурайское харакири. Но если человеческое самоубийство в большинстве случаев мгновенно, то самоубийство государств и народов способно растянуться на десятилетия. И теперь создается впечатление, что, воплощая идеи протагониста панъевропейского движения Куденхове-Калерги, совершает самоубийство и Европа, стряхнув с себя христианство, открыв свои ворота для чуждых племен, исповедующих иную религию, реализуя дело неоадамитской секты «Долой стыд», провозглашая власть меньшинств и учреждая инквизицию «священного гендера». Но проницательный религиозный человек увидит в этом даже аскезу наоборот, самоотверженное еретическое подвижничество. Кстати, к довольно медленным самоубийствам относился и знаменитый катарский ритуал Эндура, порой называвшийся в документах средневековой римско-католической инквизиции «благословением на самоубийство». И похоже, что само благословение она получила уже почти столетие назад и после выхода в свет книг австрояпонского графа Рихарда фон Куденхове-Калерги (Эйдзиро Аоямы) «Пан-Европа» и «Практический идеализм». Так стальной сплав двух воль основоположника европейской интеграции, спроецированный на время и пространство, сумел повлиять на ныне происходящие события в Западной Европе. Будучи аристократом Куденхове-Калерги всегда оставался в высшей степени откровенным и даже бесхитростным человеком: хотя план его оказался циничным и лукавым, он на самом деле чувствовал в себе существование двух душ, — европейской и японской; а подобный дуализм, как известно, до добра не доводит. Кстати, Куденхове-Калерги рос, а затем часто бывал в имениях своей семьи в Чехии, где адамитство достигло своего наибольшего развития и распространения в начале XV-го столетия, особенно в Крудимском округе. Отсюда совершенно неслучайно австро-японский граф считал Западную Чехию колыбелью своей Пан-Европы, впоследствии породившей современный Евросоюз. Кроме того, знаменателен сам факт: именно граф Куденхове-Калерги подвел черту под развитием европейской идеалистической философии, и в этой связи благодаря своему «Практическому идеализму» он по праву может занять место после Канта и Гегеля.

Византия vs Европа

Но, как известно, всякий опыт является повторением чего-то предшествовавшего, по крайней мере, начиная с грехопадения Адама и Евы или от истоков человеческой истории. Вот и Европа на наших глазах спешит повторить судьбу Восточно-Римской империи, на территории которой по разным причинам на протяжении столетий замещалось коренное христианское население, пока на месте Византии не раскинулась иная по духу и вере Османская империя, сделавшаяся бичом и непрестанной угрозой для всех христианских народов и стран. Теперь уверенно по пути Византии идет и Западная Европа, только, в отличие от первой, ей не даны уже столетия, а в век IT, искусственного интеллекта и стремительных транспортных сообщений все совершится намного быстрее, нежели ранее предполагалось. Речь идет уже о паре десятилетий, в течение которых Германия и Франция со своими лимитрофами могут превратиться в мощный Еврохалифат; именно последний положит конец «священному гендеру», гей-парадам и притязаниям разного рода сексуальных меньшинств, кого должны ждать психиатрические лечебницы, но пока их эффективно используют власти в своем социально-антропологическом проектировании и программировании сознания основной массы собственных граждан. В самом деле, здесь нет конспирологии, а присутствует только технология. Полагаем, что многие политтехнологи и специалисты в пропагандистских операциях с карандашом в руке перечитывали не только «Политику» Аристотеля, но и замечательное сочинение графа Куденхове-Калерги «Практический идеализм», пожалуй, впервые описывающее применение гибридных технологий не только в антропологическом смысле, но и на уровне конструирования сознания индивидов и масс, в области государственного строительства и властного функционирования. Исходя из мировоззрения Куденхове-Калерги, мы понимаем, что и «священный гендер» возникает в качестве ужасного, но закономерного ребенка, вырастающего из доктрин как немецкой идеалистической философии, так и ницшеанства.

Карта Еврабии

Собственно, все эти вещи уже разгадал Дмитрий Мережковский в своем проницательном эссе «Тайна Запада. Атлантида — Европа», написанном между двумя Мировыми войнами. И вся вышеприведенная гибридная методика способствует лишь укреплению внешнего контура государства, тогда как его внутреннее содержание истлевает или постепенно заменяется на иное, хотя его традиционные символы могут оставаться прежними еще на десятилетия. Конечно, свою лепту вносит и творческая интеллигенция, героизируя и романтизируя различные ереси гностико-манихейского и арианского характера, к которым особо было падко европейское сообщество, начиная с высокого Средневековья. Сегодня та же Франция, наряду с распространением в элитарной среде идей Нью-Эйджа, переживает ренессанс еретического сектантства под названием неокатарского движения, в то время как в стране ежедневно оскверняются чуть ли не десятки действующих и оставленных римско-католических храмов, о чем отчаянно извещалось на христианском информационном портале «Обозрение христианофобии». Но кажется, что это глас вопиющего в пустыне. В Восточно-Римской империи греки-ромеи по сути отказались от защиты своего обюрократившегося и коррумпированного государства, но в большинстве своем сохранили свою веру и, как следствие, идентичность, то есть они разрушали только свой внешний каркас; во Франции же французы, укрепляя внешний государственный контур, в большинстве своем отказались от своей римско-католической веры и, следовательно, они разрушают свой внутренний остов, поскольку Франция некогда была «старшей дочерью Матери Церкви» (кстати, подобная ситуация сложилась и в дорогой сердцу Куденхове-Калерги Чехии, отмеченной ярким присутствием ереси адамитов в позднем Средневековье, а ныне одной из самых атеистических стран Евросоюза). А посему знак равенства между прошлым Византии и настоящим Западной Европы весьма условный, хотя и неплохо отражает типологию энтропии в обоих случаях: в Византии замещалось коренное население тюркскими кочевниками, в конце концов, захватившими власть и отуречившими многие нетитульные народы Малой Азии, тогда как греки сохранили свою идентичность; в Западной Европе полным ходом идет процесс замещения населения, и в условиях отказа от своей национальной и религиозной идентичности и в навязываемой им конфессии «священного гендера» западноевропейцы послужат только гумусом для подпольно уже формирующегося Еврохалифата. Кстати, так называемые христианские ереси всегда поддерживали ислам, выступая против кафолической ортодоксии, а потом безвозвратно в нем растворялись, о чем свидетельствуют примеры секты донатистов, обрушившей христианство в Северной Африке на территории Карфагена, и болгарско-боснийских богомилов, от которых и происходили патарены Северной Италии и катары Лангедока и Прованса; ныне все потомки богомилов являются балканскими мусульманами-суннитами в подавляющем большинстве славянского происхождения, ориентированными в своей политике и культуре на Турцию, а не на соседние славянские народы и государства. Остается признать, что создание из потомков крестоносцев янычаров — вполне достойная задача для политического ислама, уже широко заявляющего о своих притязаниях в самой Европе.

Еврабия как данность