Это было самым лучшим вариантом на сегодняшний вечер, да и на любой другой тоже. Вечер, ночь, утро, другой день — это лучшее, что он мог предложить ей. Черников наклонился к Рите, от поцелуя перехватило дыхание, а дождь стал теплым, будто июльский ливень.

— Пойдем, знаю место, — улыбался Черников, — там хорошо, тебе понравится. И это в городе, далеко ехать не надо.

— У меня дела завтра, — Рита отстранилась. — Буду жить обычной жизнью. Надеюсь, что салон не сожгут сегодня ночью.

Черников отпустил ее, Рита отошла на несколько шагов.

— Давай тогда завтра, — сказал Черников, — вечером. Я заеду часов в восемь.

— Договорились, — улыбнулась Рита, — до завтра.

Черников махнул ей и уехал, Рита пешком пошла к себе наверх. И с каждым шагом, с каждой ступенькой все больше и больше ненавидела Бондаря, этот город, саму себя за то, что ничего не может сделать, что живет как в тюрьме. А если ей завтра запретят выходить из дома — тоже придется подчиниться? Да, Глеб прав, надо бросать это дело. Продать салон к чертовой матери — за него много дадут, он в хорошем месте, продать квартиру и уезжать отсюда. Денег хватит до конца дней и еще останется, даже если каждый день пить ведрами «Вдову Клико».

Рита остановилась на предпоследней площадке, посмотрела в окно на мокрые крыши, на купола и кресты церквей, на высотки и старые хрущевки, на деревья и мутное небо над городом. «Отпусти меня, проклятое место, я тебя ненавижу», — попросила она, чувствуя, что еще немного и разревется. То ли усталость, то ли страх сделали свое дело, она еле держалась на ногах, кое-как добралась до квартиры и плюхнулась на табуретку в коридоре. Стащила кроссовки и так сидела, бессмысленно глядя перед собой. Мысли перестали вихрем крутиться в голове, эмоции пропали, страх тоже исчез, все лишнее слетело, как шелуха. «Это все Бондарь, — будто кто-то шепнул ей на ухо, — не будет его, и все твои проблемы закончатся, можно даже никуда не уезжать».

Рита побрела в кухню, включила газ под чайником и села за стол, уставилась в стенку. Было уже темно, узоры на плитке расплывались мутными пятнами, но Рите было все равно, уже другие мысли не отпускали ее. Черников говорит, что не станет Бондаря, то начнется кровавая каша и всем мало не покажется. Но он уже предрекал войну после смерти Гончарова, а прошел почти месяц, все тихо, никто не стреляет, если не считать тех двоих, залетных. Или нарочно сказал, чтобы напугать ее, чтобы избавиться от нее и заставить уехать из города? Да даже если и начнется как в девяностых, то это будет не ее, Риты, проблема. Ей не нужен контроль над трубным заводом, не нужны торговые центры, рынки, кладбища и похоронные конторы. Ей нужна спокойная жизнь в достатке и безопасности, и все это можно купить за деньги, а их у нее теперь полно. Так что надо хорошо подумать.

Пришло сообщение от Глеба: «Пофигист приедет завтра в шесть вечера, Олеся в курсе, остальные тоже будут. Тебя ждать?» — «Обязательно», — ответила Рита, сделала себе чай и все думала, думала, искала выход до тех пор, пока не остался один. Первый, что пришел ей в голову, и единственный, верный, решавший все ее проблемы.

В салон она пришла первой, за полчаса, никого еще не было, и первым делом пошла в кладовку, раскидала тряпки и коробки на стеллаже. Туго набитый портфель лежал на месте, Рита встала на табуретку, вывалила из портфеля деньги и пересчитала. В сумке, спрятанной в старом доме, было намного больше, но и тут оказалась неплохая сумма в рублях. Рита принялась быстро складывать пачки обратно и едва успела все спрятать — пришли Глеб с Текилой, потом Олеся, стало шумно. Примчалась Мелисса, Пофигист в своей манере приехал минута в минуту и не один. Первым делом он погладил Олесю по заднице, потом подошел к Рите.

— У нас сегодня сделка, — он показал на своих спутников, — подпишем все и отметим.

С ним приехали еще двое: рыхлый рыжий мужик с красными пятнами на лице и руках, он старательно делал недовольную рожу и пялился на Мелиссу, что будто невзначай сновала мимо. Второй, высокий, тощий и сутулый, с блестящей лысиной, но молодой еще мужик, поначалу растерялся. Он прилип к стойке у входа и глазел по сторонам, Глеб предложил лысому вискаря, тот махнул порцию, лысина его порозовела.

Время шло, но к делу не приступали, мужики трогали девок, те уже накатили по первой и глупо хихикали, а трезвая Текила разминалась у шеста. Лысый присел на диван напротив, развалился и щурился на нее. С улицы донесло рев музыки — чертов шансон, как табачный дым, лез во все щели. Пофигист насторожился, подобрался, только что не принюхался.

— А вот и наш нотариус, — Рита посмотрела на Пофигиста, на дверь. Насчет нотариуса разговора не было, девок только трое, срочно нужна еще одна. «Пуме позвонить?» Дверь распахнулась, в салон ввалилась огромная баба в черных лосинах и черной же майке под красной короткой кожанкой. Мелисса перестала улыбаться рыжему — декольте бабы крыло ее собственное, как бык овцу, и тоже было натуральным, своим, природой данным. Тетка пнула каблуком дверь и оглядела всех. Глеб опустил голову и сделал вид, что читает этикетку на бутылке вискаря, то ли состав изучает, то ли еще что, а сам очень старается не ржать. Тут было с чего: волосы у тетки были расцветки платиновый блонд, черные у корней и с начесом на макушке, жидкие прядки размазаны по лбу, розовая перламутровая помада, груда золота на пальцах, в ушах и на шее, что переходила в чудовищный бюст. Баба жевала жвачку и прижимала локтем к боку черную, раздутую от бумаг папку.

— Здорóво, — бросила баба, — давайте по-быстрому, у меня еще дела сегодня.

— Разумеется, — Пофигист оторвался от Олеси, — мы вас не задержим.

Баба ввалилась в большой зал, уставилась на Текилу и сплюнула жвачку на пол, обернулась.

— Реально бордель, а я думала, что врут, — она орала так, точно Пофигист и все остальные разом оглохли, скалила подозрительно белые зубы и топала ногой. Мелисса надулась и пропала из виду, Текила повисла на шесте вниз головой, подметая волосами пол. Лысый вскочил, снова сел, потом неспешно поднялся и двинул к громоздкой бабе. Та проявляла нетерпение, крутила головой, от нее разило сладко-приторными духами, золотые колье, подвески, цепочки и перстни бросали зайчики на стены и стекла шкафов.

— Вот здесь вам будет удобно, — Рита хотела открыть дверь ближайшей к залу комнаты, но баба оттолкнула ее руку.

— Еще всякая шлюха будет мне тут указывать, — рыкнула она и презрительно поморщилась. Глазенки у нее были мелкие, густо накрашены черным стрелки, а брови, наоборот, тонкие-тонкие, буквально по одному-два волоска в линию. Ростом она была выше Риты на целую голову, угрожающе наклонила коротко стриженную башку и выпятила нижнюю челюсть.

— Шлюхи там, если вам так приспичило, — Рита показала в зал, где еще топтался лысый: его раздирало — он то пялился на Текилу, то на напарника-рыжего, что из последних сил держал невозмутимую физиономию.

— Но лесби по двойному тарифу, и то, если девушки согласятся.

— Ты вообще кто? — спросила баба и бросила в рот новую пластинку жвачки.