– Эй, ты чего тут? – мягко позвала меня Кирстен, положив руку на плечо. – От мамы прячешься?

– Привет, дорогая, – поцеловала в щёку сестру. – Да, прячусь немного. Так заметно?

– Привет-привет, – ответила девушка. – Мне – да. Лицо у тебя такое, будто схоронила хомячка.

– Не смешно, – нахмурила я брови.

Ох уж этот чёрный юмор моей самой доброй в мире младшей сестрёнки! Нашла про кого шутить.

– Ладно, прости, – потянула она меня за руку, усаживая на скамью в центра оранжереи.

– Что случилось, Кэт? Ты с чемоданом.

Наверное, если и есть на свете человек, который понимает меня и чувствует лучше, чем мама – то это пятнадцатилетняя Кирстен. Она мудрая девочка, уже взрослая для своего возраста. Возможно, мне стоит выговориться ей, и станет хоть капельку легче.

– Да вот и мама спросила, чего я с вещами. А я не смогла ей так сходу всё объяснить.

– Она тебя запытает своей любовью. Всё равно придётся рассказать. Потренируйся на мне, – пожала плечами сестра.

– Знаешь, мне действительно нужно высказаться. Тяжело так на душе, – сказала я своим сцепленным на коленях рукам.

– Так скажи, милая, – положила Кирстен на мои руки свои тонкие ладошки. – Ты ведь знаешь, я никогда не осужу и никому не расскажу. Мы ведь с тобой не только сёстры, но и подруги. Забыла?

– Нет, помню, – ласково потрепала её по щеке. – Конечно, помню.

Она ещё юная, но что такое любовь уже представляет себе – у неё уже есть бойфренд, которого одобрила даже строгая мама.

– Я вернулась домой. Мы больше не будем жить вместе с Мэттом, и разводимся. Прости, я не сказала тебе, мне не позволял Донован – брак был фиктивным. И больше он ему не нужен.

– Фиктивным? А зачем? – задумчиво закусила губу она.

– Так нужно было. Он помог мне и Джейсону, а я – ему. Мэтту нужна была фальшивая жена, роль которой сыграла я.

– Понятно. А ты влюбилась, да? Поэтому сейчас такая печальная.

– Да. Влюбилась, дурочка.

– Чего это дурочка? Он такой классный, как в него можно не влюбиться?

Она схватила меня за руку:

– У вас что-то было?

Не уверена, что должна отвечать на такие вопросы младшей сестры. Мы еще никогда о таком с ней не говорили. Но решила всё же не врать.

– Да.

– Тогда почему он тебя отпустил?

– Секс и любовь не всегда совпадают. Особенно, у мужчин.

– И что он сказал? "Уходи, Кэти, домой"?

– Практически так. Моя помощь больше не нужна, и я могу быть свободна.

– Я не верю, что он тебя не любит. Он так смотрел на тебя в день свадьбы.

Я опустила глаза в пол. Больно от её слов и воспоминаний. Действительно, тогда мой будущий муж смотрел на меня с восхищением. Но это всего лишь прошлое.

– Видимо, всё-таки не любит, раз так просто отпустил.

– И что ты намерена делать?

– Ничего, – пожала плечами. – Найду новую квартиру, сменю работу и начну жизнь с чистого листа. Без него.

– И уволишься даже? – подняла вверх брови Кирстен.

– Да, – посмотрела я на нее. – А как мне с ним работать? А представь, он себе новую жену заведёт? Я что же – сидеть и смотреть на это буду? Не смогу. Мне будет больно рядом с ним.

– Ну да. Логично. Что ж, если он такой придурок, хоть и потрясный мужик, что упустил тебя – то он многое потерял. Мама переживать будет. Но лучше ей сказать, что вы пока что просто поссорились.

– Почему поссорились, если мы разводимся? – с непониманием уставилась на сестру.

– Потому что уверена – развода не будет.

– Ты что-то задумала? – с подозрением продолжала смотреть на неё.

– Нет, – невинно смотрела она в ответ. – Ничего. Маме скажи всё-таки, что вы рассорились. Потом скажешь про развод. Позже.

– Ну ладно.

– И про смену работы не говори. Живи пока у нас. И не говори, что уволиться хочешь. А там всё образуется. – Хорошо. Я и сама не смогу пока сказать, наверное, всё и сразу.

– Девчонки! Там чай уже остыл совсем, а вы тут обе, оказывается, никак не наговоритесь, – в дверном проёме появилась мама. – Идёмте пить чай.

Мы обе встали и вышли вслед за нашей мамой в кухню. Интересно, что она услышала из разговора? Если сейчас я расскажу ей придуманную с Кирстен версию про ссору, а мама слышала правду, она нас обеих убьёт за враньё.

Как и следовало ожидать, она тут же стала задавать вопросы. Я придерживалась истории про скандал двух влюблённых, и мама, кажется, пока удовлетворилась этой версией.

– Оставайся здесь, сколько хочешь, Хитоми, – сказала она мне. – Но не забывай, что у тебя всё так есть муж.

Был. Но да – не забуду.

– Что ж… Давайте тогда курицу запечём? Нас сегодня снова много.

Я с готовностью стала помогать матери заниматься ужином. Любое дело сейчас отвлекало меня от грустных мыслей. Не хочу раскисать.

Я сильная, и я со всем справлюсь.

Мэтт.

Все эти дни не находил себе места.

Приехал – её нет. Ни её, ни вещей. Лишь в воздухе ещё витал её нежный, как и сама она, парфюм. А может, мне уже кажется – её запах, как и вся она, уже вшился не только в сердце плетёной нитью, но и на подкорку мозга. Так просто уже не вытрясти из себя.

А чего я ожидал? Сам ведь отпустил, сам так решил. Что теперь-то? Должно было стать легче, проще. Но стало только гаже на душе. Появилось ощущение, что я всё-таки ошибся насчёт неё.

Прошёл в свой кабинет, достал виски и бокал, сигары. Чувствую, сегодня полезет. Может быть, хотя бы виски даст забыться?

Налил себе добрую порцию янтарной жидкости и отпил. Сморщился.

Нет, напиваться – не моё. Придётся страдать на трезвого. Сигару, что ли, хоть покурить тогда?

Видишь, Старшова, что ты наделала со мной? Курить и пить хочу из-за тебя. А не получается.

Хотя сигара вот зашла нормально. Только это вовсе не помогало вытравить из головы образ Кэт.

Может, я идиот вовсе? Чего я испугался? Струсил?

Похоже, что да.

Люблю ли я Старшову?

Чёрт, сердце тут же в ответ кричит, что да. Значит, люблю.

Тогда какого я её сам выгнал?

Ну говорю же – идиот.

И что теперь? Вот я прозрел. Хреново без неё, даже одной ночи не пережил сам, как размазня готов побежать за ней обратно и привезти сюда. А впрочем, чего это размазня?