— Всё меняется, в том числе я и мои взгляды на жизнь.

Он хочет что-то сказать ещё, но в разговор вклинивается мама, которая незаметно подкралась сзади.

— Рома! Как я рада тебя видеть! Проходи, почему на пороге стоишь? — у родительницы хорошее настроение, в отличие от меня.

— Мне неловко, — отмахивается мой бывший парень.

— Да брось! У нас все свои. Проходи-проходи!

Я замечаю, как меняется лицо Глеба, когда он видит Романа. Синие глаза становятся тёмными-тёмными, а челюсти крепко сжимаются. Мне в этот момент хочется сквозь землю провалиться! Пока никто не видит, я достаю телефон и печатаю Воронцову очередное сообщение:

«Я ни при чём. Его мама пригласила!»

«Ник, пять минут, и ты уходишь первой. Хочу убедиться, что тебя точно отсюда выпустят».

Когда мы переписываемся, я чувствую себя настоящей шпионкой. К счастью, гости достаточно пьяны, поэтому ничего вокруг не замечают.

— Тебе ещё вина? — спрашивает Ромка.

— Нет, достаточно, — мотаю я головой.

— Расскажи мне ещё немного о себе. Я соскучился, Ник, — произносит он чуть тише.

Ромка слушает внимательно и не перебивает, а я понимаю, что моё время истекло. Пора выбираться отсюда как можно скорее.

— А вы куда с сокурсниками собрались? — задаёт вопрос отец, когда за столом наконец воцаряется тишина.

— В спа-комплекс «Султан».

— Так может… Рома пусть тебя отвезёт?

Глава 28

Папу хочется стукнуть чем-то тяжёлым. Зачем он так? Зачем подставляет меня перед Глебом и Ромой? Ладно, про Воронцова он знать не знает, но точно слышал, что с Ромой я встречаться больше не намерена.

— Конечно, мне как раз по пути, Ник, — отвечает мой бывший.

— Я уже заказала такси, — торопливо поднимаюсь с места. — Не надо меня подвозить.

В ушах шумит от звука колотящегося сердца. Я резко выбегаю в прихожую, надеваю обувь, верхнюю одежду и подхватываю сумку с вещами. Мама что-то говорит мне вслед, но я её не слышу. Я просто позорно сбегаю.

На улице становится легче дышать, думать и чувствовать. Под ногами громко хрустит снег, а с неба падают мелкие блестящие снежинки. Я прохожу немного вперёд и ищу на парковке автомобиль Глеба. Если всё пройдёт как по маслу, он спустится следом за мной уже через десять минут.

— Ник, подожди! – слышу я за спиной голос Ромы.

Он догоняет меня в два счёта: пытается взять за руку и жалобно смотрит в глаза. Даже при свете фонарей я вижу, что ему грустно, потому что я больше не его девушка и всячески отвергаю любые попытки сблизиться.

— И где твоё такси? — спрашивает он, усмехнувшись.

— Скоро приедет. В приложении написано, что осталось ждать пять минут.

— Ник, не дури. Я подвезу тебя к «Султану».

— Не надо, — я отчаянно мотаю головой.

— Постой, ты что… не к сокурсникам едешь, да?

Его голос звучит с надрывом. Мне бы очень хотелось, чтобы после расставания Рома просто меня забыл и оставил в покое. Возможно, переключился на другую девушку. Перестал дарить цветы. Не искал поводов, чтобы встретиться. Сегодня он приехал, чтобы вернуть наушники… Боже, да они мне и даром не нужны!

— У тебя кто-то есть, я не пойму? — сыпет вопросами Рома. — Кто он, Ник?

— Пожалуйста, перестань. Поезжай домой.

Неужели его никогда не отшивали? Ни одна девушка на свете? Поэтому он так болезненно реагирует?

— Да нет, ты говори правду, — Рома хватает меня за локоть и слегка встряхивает. — Я не дурак, всё пойму.

Его красивое лицо искажается от злобы, а пальцы грубо смыкаются и впиваются мне в кожу.

— Твой отец всё твердит, что мы созданы друг для друга, просто пока не время. Я цветы таскаю, пишу, звоню и волнуюсь. Наладить всё хочу, потому что ты, блядь, зацепила меня, Ника. Где-то вот тут сидишь… — он ударяет себе ладонью по левой половине груди. — Помнишь, я говорил, что жениться на тебе хочу? Я не передумал. Только убедился в том, что одну тебя вижу в этой роли. Остальные и в подмётки не годятся. Просто скажи, что мне сделать нужно, чтобы ты поверила и к себе подпустила.

— Что ты такое говоришь, Ром? — отвечаю я испуганно. — Тебе всего двадцать три. Ты ещё встретишь ту, которая обязательно тебя полюбит.

— А ты, значит, не любила?

Свет фонарей освещает вдалеке знакомую высокую фигуру, отчего пульс становится в сотни раз быстрее, и я столбенею. Размашистым шагом к нам направляется Глеб. У него расстёгнуто пальто, а мелкие снежинки, кружась, опускаются ему на волосы. Я съёживаюсь от предвкушения того, что сейчас будет… Что-то нехорошее, однозначно…

Ромка поворачивает голову назад, услышав за спиной шаги, и тут же меня отпускает. Он думает, что это всего лишь друг моего отца и именно поэтому идёт к нам. Пусть бы так думал и дальше.

Я инстинктивно делаю шаг в сторону и всматриваюсь в строгое лицо Воронцова. Хочу что-то сказать, выдавить из себя хоть слово, но не решаюсь. Он явно зол: глаза полыхают, ноздри широко раздуваются, а морщины между бровями стали глубже и грознее.

— Ника, иди в машину, — он протягивает мне ключи, и я тут же сжимаю брелок в ладони.

— Глеб…

— В машину.

Я не спорю с ним, чтобы не сделать ещё хуже. Просто разворачиваюсь и на ватных ногах иду вдоль выстроенных в ряд машин. Воронцов ничего не сделает Роме? А Рома ему? Они просто поговорят и разойдутся в разные стороны. Так ведь?

БМВ Глеба стоит последним в ряду. В салоне холодно так, что зуб на зуб не попадает. Я включаю обогрев и выставляю ладони вперёд, чтобы тёплый воздух хотя бы немного помог мне согреться. С пассажирского сиденья не видно ни Ромки, ни Глеба, и мне становится до жути страшно. Насколько далеко они оба могут зайти?

Проходит бесконечное количество времени, прежде чем Глеб появляется на горизонте. Он идёт к автомобилю широким шагом, сунув руки в карманы пальто. Оно у него по-прежнему расстёгнуто.

Забравшись в салон, Воронцов делает вид, что ничего не произошло: включает двигатель и откидывается на спинку кожаного сиденья. Снежинки на его волосах тают в считаные секунды.

— Глеб, он всё понял, да? Ромка догадался, что мы вместе?

Воронцов отвечает не сразу,