Тита была белее мела.

Жена Олега рычала негромко, подобно зверю, и внезапно, это рычание превратилось в рёв.

Тита еле держалась на ногах: «Что вы хотите от меня, госпожа?»

«Она тебе не госпожа, – вскипел Олег и закричал стражникам, – хватит, чего вы дали ей остановиться?»

Но стражники продолжали стоять.

«Лолита! – кричала жена Олега, – Тита! Ты не будешь здесь спокойно жить, Лолита. «Что вы хотите от меня, госпожа», – зло передразнила она Титу, все еще демонстрируя повелительную силу, – Только послушайте, – и она повысила голос, который раскатился по всем берегам и долинам, – Я иду на смерть, а Олег остается со своей Титой. Так. Но Олег умрет, он умрет, потому что болен. Жена Олега знает вещи, которые неизвестны маленьким, плененным, глупым и несчастным Титам. Даже если румянец красит их гладкие щеки. В тот момент, когда Олег умрет, я заклинаю моего брата и моих двоюродных братьев, дядю и тебя, отец: убейте эту девку, ибо я её ненавижу».

Олег подскочил и начал бить плеткой стражников и свою уже бывшую жену. «Быстрей, – кричал он, – уведите ее отсюда. Преступница еще открывает рот? Быстро, в сауну!»

Жену Олега волокли. Больше она не сопротивлялась. Только зубы ее стучали от страха. «Нет, нет», – вырывалось из ее рта.

Тита плакала, сидя на земле, внутри у нее стоял сплошной вой: «Что она хочет от меня?»

Олег был во гневе, ибо все эти задержки, перепалки портили церемонию казни.

К Тите приблизилась одна из служанок, похожая на мышь, из тех, которые никогда не открывают рта, особенно, в присутствии госпожи. Но Тите, с тех пор, как она была затиснута позади кастрюль и очищала мясо от лишней требухи, эта мышь осмелилась сказать:

«Йо, как он тебя любит. Хоть бы кто казнил свою жену из-за меня».

Тита слышала это, и слова эти вторглись в нечто, называемое сердцем. Но мы-то знаем, согласно анатомии и биологии, что сердце – просто насос. И всё же, местом, куда скользнули эти слова, является душа. И не поможет нам то, что мы знаем: нет в человеческом теле, исходя из знания анатомии и медицины, места, называемого душой.

Слова скользнули в сжавшуюся и сморщившуюся душу Титы, и душа ее внезапно распрямилась, как сухие меха, куда вливают воду.

Кончилось безразличие, распрямилась и возвысилась душа ее, и Тита вытерла слезы, подняла голову и одарила благодарным взглядом свою служанку, украденную и привезенную из дальней страны.

Ахаву снился сон. Проститутка писала ему письмо. Мне восемнадцать с половиной, начала она это письмо на иврите словами, полными сексуального соблазна, длинное, на простой расползающейся бумаге, из листьев, но написанное красиво.

Ахав показал это письмо окружающим его людям, пожимая плечами, но и, в общем-то, с некой долей хвастовства. Внезапно он оказался с ней в одной комнате, холодной, с огромной кроватью, покрытой тонкими простынями. Это было в гостином доме, невероятно простом и запущенном, в самой низкопробной части города, до того, что он стеснялся, что привел ее сюда.

Мы здесь, вместе в комнате, сказала она победительным тоном. Два часа ему было отпущено с ней, он это знал, и они разговаривали.

Разговаривали.

Сколько ты болтаешь, Ахав? Ты не пришел сюда болтать, сказала она ему без голоса, как бы всем своим женским существом проститутки, и добавила – Ну!

Он в конце концов выполнил мужские функции. Во сне не осталось памяти того, что он сделал, но было ясно, что нечто сделано.

Затем у них была еще встреча, подобная первой, в той же комнате.

И вот, третья встреча. Всего полчаса, непонятно, по какой причине. Вероятно, у Ахава не было достаточно времени, или он не хотел продлевать встречу. И она сказала ему: все же приходи, я хочу с тобой поговорить.

И тут Ахав ей говорит: ладно, приду, но я хочу чтобы ты мне показала твое желание меня увидеть: отказалась взять у меня деньги.

Она по-девичьи не открывает рта, и оставляет его в незнании – потребует ли оплаты или отдастся ему бесплатно.

Почти ясно, что если он переспит с ней, вопрос оплаты будет ясен сам собой. Надо платить, Ахав. Потому он не хочет с ней спать, или да хочет, но при условии, что это будет по ее желанию и без оплаты.

Но желание ее неизвестно. Она намекает ему о своем желании: давай, переспим, Ахав. Но, может, она хочет его лишь проверить. Может это, по ее мнению, то, чего желают мужчины, и она хочет уже снять с себя эту нагрузку. Может, она хочет убедиться, что он такой же, как все мужчины, стремится к тому, к чему стремятся все они, но лишь делает вид, что заинтересован в ней более, чем обычно.

Это сердит его.

У нее тонкие ноги, тонкое тело и лицо, она красива и приятна, никогда бы не поверил, что она проститутка. И беседа с ней необычна, весьма необычна.

Они лежат в постели и разговаривают, на той кровати с тонкими, явно использованными простынями. Она передвигает по-девичьи ноги, несколько шаловливо, то раздвигая их, то сжимая.

Я хочу, говорит или не говорит она, но это ясно.

Он чувствует влагу, текущую у нее между ног.

Ты, что, мокрая? – спрашивает.

Она улыбается. Это масло, я умащаю им себя.

Снова кажется, она побеждает кого-то, или что-то, или его. Я мокрая? Я думала, что это от тебя. Это масло, которым пользуются проститутки, чтобы мужчинам было легче проникнуть в них.

И тут, или чуть позже, сон исчезает, превращаясь в дрёму.

Казнена была в кипятке жена Олега по традиции викингов, поступающих так с врагами и преступниками, казнена в длинном ряду сожженных, повешенных, распятых в прошлом. Крики ее и проклятья еще долго звучали в ушах у всех.

И одна, девица из низших диких племен, у которых нет еще ни повелителя, ни царя, племен, находящихся в рабстве у иудеев, слышит эти вопли и ожидает, когда же вернется ее любимый, Олег, ее защитник в этом мире.

Чего она вопила перед смертью, что Тите, отомстят. Чего она ее вогнала в страх? гневался Олег. Почему она открыла Тите, что я болен?

Но Тита, слыша каждое слово проклятья, действительно испытывала страх, но не обращала внимания на ту служанку, которая окажется весьма важной в ее судьбе.

Именно она, а не грозные проклятия и клятвы жены Олега, полностью изменит жизнь Титы, и через полгода Тита перейдет из-под власти Олега под власть этой служанки.

Из дворца и кораблей Тита попадет в конюшни державы Хазарии. Из жизни рядом с Олегом, моряком и купцом, любителем битв, – в иную жизнь, став супругой иудея Ахава, который был посланцем графа, должен был привезти детей домой, был побежден дьяволом, стал любимым Деби, которая затем его бросила. В тяжкой депрессии, кочевал он по дорогам Хазарии. После долгого пребывания в Болгарии, вернулся с воинством слепцов. Титу он встретил в одной из конюшен, гладящей и омывающей лоб его друга Песаха, вместе с ним перевозившего детей, друга по несчастью, который был наказан судом – заниматься до скончания своих дней чисткой тысяч жестких лошадей и таскать им несметное число ведер еды и воды.