Оказывается, сразу после окончания Первой мировой войны Англия пыталась провести в жизнь идею американского протектората над Арменией. Рассуждения Лоуренса на эту тему начинаются с того, что американцы — идеалисты, а армяне — прагматики. И это противоречие должно послужить на пользу обоим народам.

— Американцы — идеалисты? — иронично ухмыльнулся Рустам. — Где твой Лоуренс видел таких американцев?

— Нигде, — спокойно ответил Блюменталь. — Но это интервью он давал для американского журналиста. И поэтому не скупился на комплименты. Но дальше выяснилось, что это был вовсе не комплимент. Лоуренс совершенно откровенно заявил, что он понимает по-человечески турок или других ближайших соседей армян, кто когда-либо пытался истребить эту народность. Нет, он не сказал прямо, что армяне должны быть полностью истреблены. Он только дал понять, что это было бы единственным решением армянской проблемы. И ему хотелось, чтобы эту работу взяли на себя именно американцы.

— Когда он давал это интервью? — спросил Мустафа.

— В 1919 году, во время Парижской мирной конференции. Англичане не могли успокоиться, пока жив хоть один армянин. Они были недовольны турками. Потому что те не справились с задачей. И теперь надеялись только на Америку.

— А почему сами не сделали этого?

— Потому что это вызвало бы международный скандал. А тогда англичане боялись лишнего шума. Вот позже, когда британское владычество распространится с вод на сушу, на всю сушу, тогда Великобритания сможет выполнить такую работу. Но все же постарается, чтобы это сделал кто-то другой.

— Чем им мешали армяне? — спросил Мустафа.

— Вот-вот, я тоже долго не мог понять. — Адвокат задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Лоуренс — хитрый лис. Он ничего прямо не говорит, только подводит читателя к определенным выводам. Статья поэтому получилась длинная и запутанная. Я расскажу только суть. А суть в том, что англичанам нужна была Армения, но без армян. Всю армянскую землю надо было разделить на две части. В одной оставить все природные богатства, а в другую согнать население. Над той частью, где остались месторождения и плодородные почвы, должна была править Британия. А над бесплодной пустыней, куда согнали бы всех армян, — там будет хозяйничать Америка.

— Не понимаю, — сказал Рустам. — То ли я тупой, то ли этот англичанин шибко умный, но я не понимаю, зачем нужны месторождения, которые некому вынуть из земли. И зачем нужны поля, которые никто не будет пахать?

— Все очень просто, сынок, — сказал Мустафа Гази. — После той войны рухнули старые границы, а новых еще не провели. И миллионы людей не знали, где они будут жить. Балканы тогда были похожи на разоренный муравейник. Думаю, англичане собирались переселить в Армению албанцев или боснийцев. Так?

— Примерно так, — кивнул Блюменталь. — Опять же, Лоуренс прямо этого не заявляет. Но говорит, что есть много отсталых рас на Балканах, в Африке, и эти народы легко приживутся на армянской земле. А с самими армянами Америка постепенно проделает то же самое, что она весьма успешно проделала со своими аборигенами, с индейцами. Ведь тех было гораздо больше, чем армян, и занимали они огромную территорию, однако — где они теперь? Истреблены. С армянами справиться будет легче. Во-первых, их всех сконцентрируют на ограниченном пространстве. Во-вторых, им некуда будет бежать. И в-третьих, современные технологии позволят сделать эту работу быстро и эффективно.

Блюменталь закурил и долго молчал, глядя на огонек сигары.

— На этом месте я перестал читать. Противно стало.

Он снова надолго замолчал, потягивая воду из запотевшего бокала. По всему было видно, что столь длинная тирада утомила его. Ему как адвокату, наверное, приходилось произносить и более объемистые речи. Но сейчас он испытывал чуть ли не физическую усталость от тяжести произнесенных обвинений в адрес целого народа, подлежавшего уничтожению.

— Так, значит, — медленно сказал Мустафа Гази, — то, что произошло в 1915 году, то было исполнение английского плана?

— Я этого не утверждаю, — пожал плечами Блюменталь. — Но если это так, то план им не удался. Вот почему Лоуренс возлагал такие надежды на американцев. К счастью, те побоялись ввязываться в такую дурно пахнущую историю. Затем был недолгий период расцвета Британской империи. Ну и где она теперь? Где все ее колонии? Индусы и арабы, которые носили англичан на своей спине и сдували пылинки с их парусиновых туфель — эти индусы и арабы сегодня владеют древними британскими замками! И я все жду, когда же армяне наконец сунут под нос англичанам то самое интервью Лоуренса и потребуют хоть каких-то объяснений.

— Да, месье Блюменталь, вы глубоко копаете, — заметил Мустафа.

— Зовите меня просто Давид, — сказал адвокат.

Давид Блюменталь когда-то был известным бакинским тамадой. Естественно, официально такая профессия не значилась ни в одном штатном расписании. И будни Блюменталя состояли из уроков французского в одной из довольно приличных школ. Его жена, Ануш, работала врачом на «скорой помощи». Ее скромная зарплата ненамного превосходила учительскую, и основной доход семьи составляли те стопки замусоленных десяток, которые Давид приносил по субботам и воскресеньям со свадеб, юбилеев и прочих пиршеств.

Он умел произносить тосты на любом из бакинских языков. По-азербайджански Давид говорил так же чисто, как лучшие дикторы республиканского телевидения. Мог ввернуть здравицу на армянском, пожелать счастья на лезгинском. А с гостями из братской Грузии мог петь хором, причем песню про Тбилиси знал от первого до последнего слова, а ведь этим может похвастаться не каждый грузинский патриот.

Конечно, для преподавателя средней школы такой дополнительный заработок считался не слишком почетным. Но Давид предпочитал губить здоровье на чужих пирушках, а не пробавляться репетиторскими часами. Кроме того, каждый вечер приносил ему не только деньги, но и новые связи. А без связей в этом мире ничего не добьешься. У Давида и Ануш была мечта — накопить денег и купить домик в районе Минеральных Вод. Они во многом отказывали себе и даже не заводили детей, потому что не хотели, чтобы те росли в тесноте бакинской коммуналки.

К 1988 году нужная сумма была почти собрана, и через цепочку знакомых был найден подходящий домик под Пятигорском, и Давида даже свели с каким-то стариком, бывшим секретарем райкома, от которого зависело, состоится покупка дома или нет, и старик был очарован Давидом, который пил с ним наравне, а пили они домашний коньяк, стаканами, и старик то и дело запевал песни тридцатых годов, а Давид подхватывал, и жизнь вот-вот должна была засверкать новыми красками…

И вдруг все оборвалось.

Сумгаит находился всего лишь в часе езды от Баку, но это был совсем иной мир. Городок, сразу после войны построенный заключенными и пленными вокруг завода, на котором переплавляли металл, собранный на полях сражений. Затем вокруг бараков выросли корпуса химических заводов, где готовили ракетное топливо. Туда же прилепились цеха, производящие удобрения и ядохимикаты. Северный ветер сносил в море ядовитые дымы и испарения, которыми окутывался весь Апшеронский полуостров, и бывало, что и бакинцам приходилось чихать от сумгаитского хлора. Такое соседство не приносило радости.