Наконец экипаж остановился перед неприметным домом, который стоял в квартале таких же ветхих серых построек. Решетчатые ворота с погнутыми прутьями были открыты настежь, рядом в треснутом горшке торчало засохшее деревце. Окна первого этажа забраны решетками. На верхних этажах кое-где натянуты бельевые веревки. Ауре показалось, что на одной из веревок сидит сова и неподвижно смотрит вниз.

Аура придержала лошадь, когда экипаж остановился метрах в двадцати от нее. Соскользнув с седла, она спрятала лошадь в арке. Оттуда она проследила, как Рафаэль спрыгнул с козел и поспешил в дом. Кучер, стоя в тени афишной тумбы, принялся разгружать ящики.

Подождав, пока Рафаэль скроется в доме, Аура направилась к кучеру. Слуга Филиппа узнал ее. Она передала ему поводья лошади и попросила повременить с разгрузкой ящиков. Он не стал возражать. Видимо, и у него любовник хозяина не вызывал особой симпатии.

Вслед за Рафаэлем Аура вошла в дом. На лестнице в нос ударил затхлый запах вареной капусты, смешанный с другими запахами дешевых меблированных комнат.

Сверху доносились шаги Рафаэля. Он поднялся в мансарду под самой крышей. Дождавшись, пока щелкнет замок, Аура поспешила за Рафаэлем.

Она остановилась перед единственной на последнем этаже дверью и перевела дух. Из квартиры не доносилось ни звука. Но едва Аура занесла руку, чтобы постучать, дверь распахнулась.

Человек, удивленно уставившийся на нее, был совсем не тот Рафаэль, которого она знала. Нет, разумеется, это он. И все же сейчас он едва ли походил на самого себя. Единственная черта в его лице, оставшаяся неизменной, – горбинка на носу. Казалось, Рафаэль ждал, что Аура набросится на него.

Но ей было не до этого. Вид Рафаэля совсем сбил ее с толку. В его облике появилось нечто новое, не поддающееся описанию, не вязавшееся с ее привычным представлением об этом человеке.

Печать повседневных забот. И стыда.

– Аура?

– Рафаэль, – кивнула она.

– Что ты тут делаешь?

Аура попыталась заглянуть в квартиру через плечо Рафаэля, но ничего не разглядела в темноте.

– Вот где ты жил, пока не обокрал богатого любовника.

– Не сейчас. Пожалуйста. – Голос Рафаэля звучал изнуренно и затравленно.

Ауре стало не по себе, и, чтобы скрыть это, она быстро скользнула мимо него в квартиру.

Светлые пряди Рафаэля прилипли к вспотевшему лбу.

– Послушай, Аура… Прошу тебя, уходи.

Неужели это тот самый Рафаэль, которого она всегда презирала? Его будто подменили! Он как актер, который, отыграв спектакль, вместе с гримом стер с лица и свою роль.

Ауре стало неловко, но все же она не спешила уходить. Рафаэль не посмел к ней прикоснуться и силой выставить из квартиры, и Аура недоумевала: в чем причина такой перемены?

Комната маленькая, с низким потолком. Два кресла с потертой обивкой, стол, простой шкаф и печка. На ней – кастрюля с водой, которую, судя по всему, только-только поставили.

Никаких дорогих картин и статуй, как у Филиппа во дворце. И не скажешь, что в другой жизни Рафаэль живет на полную катушку.

Аура вдруг почуяла запах – похоже, из соседней комнаты. Видно, там спальня.

Этот запах напомнил ей о покоях матери в замке Инститорисов, о болезни и медленном угасании.

– Что это, Рафаэль? – спросила Аура.

– Наша квартира. – Он выдержал взгляд Ауры, уже смирившись с тем, что его тайна раскрыта.

Аура не сводила с него глаз.

– «Наша»?

– Наша с женой.

Аура открыла рот от удивления.

– У тебя…

Да, я женат, Аура. – Выражение его лица изменилось, однако Аура не заметила в нем гнева. Только печаль. – И прежде чем ты задашь следующий вопрос, – да, я обокрал Филиппа. Его и многих других. Сегодня не первый раз. – Рафаэль подошел к Ауре вплотную, но она не отступила. – Вот уже три года я бросаюсь на шею мужчинам вроде Филиппа. И женщинам вроде тебя.

– Ты думал, я заплачу тебе за то, что ты меня чуть не изнасиловал?!

Рафаэль покачал головой:

– Ты знаешь, что я бы этого не сделал.

Аура хотела накричать на него, как вдруг почувствовала, что не может вспомнить событий того вечера, когда сломала Рафаэлю нос. Будто кто-то вырезал этот кусок из памяти. Рафаэль прав. Он и в самом деле не пытался изнасиловать Ауру – она сама себе это внушила. Конечно, он строил ей глазки, обольщал, но не стал бы применять силу. Это она набросилась на него с кулаками. Почему же Аура так разозлилась? Только ли потому, что Рафаэль – любовник Филиппа? Или на нее нахлынули воспоминания о Джиллиане и она готова была на ком угодно сорвать злость? Возможно, Рафаэль просто подвернулся под горячую руку, а потом Аура убедила себя, что тот сам напросился.

– Ты обокрал Филиппа! – Аура поспешила сменить тему.

Рафаэль кивнул.

Чуть помедлив, он подошел к двери в спальню и поманил Ауру.

– Что ж, раз ты здесь, можешь узнать причину.

Толкнув дверь, Рафаэль отступил на шаг в сторону. Аура медлила. Ей вовсе не хотелось знать причину. Куда проще думать, что Рафаэль – жиголо, ради денег готовый отдаваться хоть мужчинам, хоть женщинам. Аура не желала знать другого, нового Рафаэля. Почему все всегда так сложно?

Он по-прежнему стоял у открытой двери. Запах усилился. Аура догадывалась, что обнаружит там, и боялась, что это в очередной раз подорвет основы ее привычной картины мира.

– У тебя есть выбор, – устало произнес Рафаэль. – Ты можешь обратиться в жандармерию. Я не стану пытаться избавиться от ящиков. А можешь заглянуть в эту комнату. – По его лицу пробежала едва уловимая улыбка. – Разве не к этому вы, алхимики, стремитесь: раскрывать тайны? Докапываться до сути, скрытой от взгляда?

Аура не раз задавалась вопросом, что Рафаэлю известно о ней. Что ему рассказывал Филипп?

Глубоко вздохнув, Аура переступила порог спальни.

На кровати лежала женщина. В первую секунду Ауре показалось, что она мертва. Острые скулы, белая, точно восковая кожа, выступающие вены на шее. Длинные волосы. Губ почти не видно – тонкие, бесцветные, будто нарисованы карандашом. Под толстым одеялом не видно, колышется ее грудь или нет. Тонкие, словно из пергаментной бумаги, почти прозрачные веки испещрены прожилками. Глазные яблоки судорожно бегают из стороны в сторону: женщине что-то снится.

– Милен, – прошептал Рафаэль, будто говоря сам с собой. – Моя жена.

Быстро пройдя мимо Ауры, он сел на край кровати, осторожно разжал пальцы больной, вцепившиеся в простыню, и положил руку ей на грудь.

Аура стояла в дверях, не решаясь подойти ближе. Болезни она не боялась – вряд ли здесь можно заразиться чем-то, что угрожало бы ее бессмертию. Скорее, она просто чувствовала природный страх перед лицом смерти. А Милен явно умирала. Ей было около двадцати пяти, но выглядела она старухой. Болезнь высосала из нее все соки и теперь пожирала ее саму.