Пекалов послал какого-то мальчишку за выпивкой и закуской, сам пошел домой. Настя уже ждала. Сидела и покусывала уголок платка, толстоватая, скучная, но не без красоты. Стать в ней была. А как выпьешь, кроме стати, ничего и не надо, считал Пекалов, сам еще молодой.

– Ах ты красавица моя! – стал восторгаться Пекалов, так как выпивку и еду уже принесли, и никто им не мешал, и предчувствие было хорошее. – Красавица моя! А ведь забудешь меня, как только деньги мои истают, а? – Он засмеялся: мол, еще не завтра они истают, смотри – и вытаскивал кипы бумажек и потрясал ими, хвастая.

Она молчала. Покусывала платок. Скромница. А видно, понимала, что идет на убыль и что после сорения деньгами ему только и осталась она, Настя-солдатка, – он целовал ее, а она все скромничала, пока он не раздел силой, бубня о том, как, мол, нам хорошо, и как замечательно, и неужели в будущем люди этого хорошего в нас не поймут…

В густых сумерках он стал собираться, выпроводил Настю и спешно вышел. Он шел, пьяненький, и пьяной памятью огибал дома. На окраине прибавил шагу. Чуть ли не побежал. Только выйдя к реке, он понял, что ночь и что, конечно, никто в такой час не роет, и чего это он спешил – ах да, проверить!

Гремя под сапогами речной галькой, он раздвигал руками кусты, а едва вышел к зеву подкопа – наткнулся на Ярыгу.

– Ну?.. Не разбежались?

– Нет. Спят вон в кустах.

– Слава богу!

Шагнув на бугор, Пекалов сел там на камень и закурил, расслабившийся после спешки. Ярыга стоял рядом и смотрел на реку.

– Все думаю – не затопит ли нас завтра? А может, не завтра, так послезавтра?

– Вот еще! – сказал Пекалов. – Для того чтобы утопить таких дураков, как ты да я, зачем Богу рвать реку, зачем, можно сказать, лоно портить?

– Это верно, – согласился Ярыга.

Теперь оба сидели рядом. Ярыга, завернувшийся в драный полушубок, тут же и заснул. Пекалову сделалось пьяно и радостно, он не отводил глаз от лунной дорожки: русалки, говорят, здесь водятся, пощупать бы одну. Покурив еще и полюбовавшись рекой, Пекалов полез в подкоп. Он несколько раз ронял свечу и вновь ее разжигал. Наконец он добрался до места, где вгрызались в землю, подошел ближе: кап-кап-кап… – капало ему в протянутую руку. Сочится. Ах ты ж речка-реченька.

На другой день стало страшно уже и не на шутку. Прорыли на пять шагов, только углубились, как вновь раздался крик: «Каплет!» – а в ответ: «И тут каплет!» Стали как завороженные. Если в прежде пройденном месте капало, то тут была целая капель. Как с крыши в дождь, полосой капли падали и падали, поблескивая в пламени свечей. Пекалов кинулся к забойщику. Забойщик бил; по голой его спине бежали ручейки.

– Ничего, братцы, проскочим – земля опять твердой будет, – уверял Пекалов.

Тот, у которого по голой спине ручьи, опустил кирку, отер пот и спросил:

– Вверху-то твердо?

– А?

– Я говорю, лишь бы вверху твердо держалось. – Забойщик ткнул кулаком в свод над головой.

Он ткнул играючи, несильно, но рука чуть не по локоть погрузилась в мягкую грязь, а как только он кулак оттуда вырвал, вслед плюхнула вода, как из нескольких сразу прорвавшихся худых ведер. Шум падающей воды напугал: толкаясь и торопясь, работяги заспешили к выходу – они мчались, натыкаясь на падающих, на лопаты и кирки, наступая на свечки, давя их, гася и продолжая бег в совершеннейшей уже темноте.

У выхода они столпились – Пекалов, нагнавший, уговаривал их, выволок и выставил бутыль: мол, налью, мол, налью сейчас же.

– Братцы, братцы! – взывал он, но не помогло.

«Нам и в другом месте нальют!» – кричали уходящие, а Пекалов удерживал хотя бы тех, что пока колебались:

– Да что вы! Да я щас сам туда полезу! Пример подам! – Он зажег трясущейся рукой свечку и полез, пришлось полезть, а они там, у входа, ждали.

Сзади его нагонял Ярыга; оберегая рукой свечу, Пекалов плаксиво чертыхнулся:

– Зачем их оставил – уйдут.

– Не уйдут – я уж откупорил им, закусь выложил: пока все не выжрут, не уйдут.

– А ведь страшно, Ярыга…

Они подошли к месту, где хлынула вода; она текла ручейком, текла послабее. Забойщик кулаком пробил дыру, а вода, видно, там стояла, скопилась в земле, вот и вылилась, как из кармана, – они совещались, а вода все текла. Когда Пекалов приблизил свечу, Ярыга подставил ладони – огромные ладони в один миг наполнились водой.

– Жуть какая, – сказал Пекалов. – А может, укрепить как-то можно?

Ярыга кивнул: еще пьянчуга Алешка говаривал, что землю в подкопе можно крепить, скажем, кровельным железом, а даже и трубу можно соорудить для оттока воды.

– Попробуем, – сказал Пекалов. – Конечно, реки это не удержит, но хоть страшно не так будет.

– То-то и оно.

Пекалов повесил свечу, воткнув острый крюк подсвечника в боковой свод. Он взял кирку – давай, мол, Ярыга, прокопаем малость, пока ручей не останется за нашими спинами. Ярыга взял другую кирку. Пекалов бил с правой, а Ярыга с левой, а через полчаса они поменялись. Они долбили не спеша – лучше уж они, осторожные, пройдут это опасное место, где пьяный сброд, нервничая, мог бы наделать дел. Они прошли на шаг, оба были мокрые с головы до ног. Но впереди капало. Осмелев, они расширили горловину, и как раз послышались шаги сзади: отпетые людишки все же спустились в подкоп, может, они думали посмотреть на уже затопленных, на мертвых; Ярыга и Пекалов, спокойные, постукивали кирками. Они работали не оборачиваясь. Людишки тем временем сами оценили через полосу капель, что впереди сухо и спокойно.

– Смените-ка нас, – сказал им Ярыга.

Помолчали, потом кто-то из них подал согласный голос:

– Ага.

Пекалов и Ярыга вылезли, наказав, чтобы при работе в верхний слой киркой не лупили, а стесывали там понемногу глину лопатой. Мол, на глине-то вода и держится, не река, а вода. А река пока что много выше.

На бугре Пекалов и Ярыга открыли бутыль, выпили. Медленно жевали.

Пекалов дал денег и отправил Ярыгу за листовым железом, горбылями и досками – он хотел послать кого-нибудь другого, а не Ярыгу, но была опасность, что тот, другой, с деньгами сбежит. Теперь на счету был каждый. Когда хлынула вода, ушли пятеро.

– Ничё, – вслух размышлял Ярыга. – Зато остались уже самые отпетые: по ним казаки, да каторга, да еще веревка давно скучают.

– Да и по тебе небось, но ты-то в поселок ходишь.

Ярыга не ответил, только ухмыльнулся.

С утра после очередной попойки стали сколачивать под землей стояки как для крепости, так и для спокойствия. Ярыга и Тимка рубили колы для подпор, остальные крепили и обшивали железом: в подкопе работали теперь веселее. В пугающих местах не только подперли, но и обшили досками верх, а также боковые своды.