— Войну? А им что — все можно?! Да ты Серегу с Антипом видел ли?

— Видел, — сухо сказал десятник.

— Они же мост захватили!

— Вот на мосту и нужно было брать. С поличным. Не удалось… А сейчас — поди, докажи. Заплыв у них спортивный. Упустили…

— Упустили! А где вас носило?!

Десятник крякнул.

— Да нигде особенно. Так, после Ивана Купалы похмелялись Потом барон померанский прибежал. Вы чо, говорит. У вас мост захватывают! Ну, думаем, чудит Альфредка. Потом смотрим — кони на Скрипучем. Крестимся — не помогает. Ну, пошли проверять. А навстречу племяш твой скачет, за живот держится. Будто несет что.

— Ах, сволочь верткая! Говорило?

— Ну да, Говорило. Дрожит, подскакивает, а сам блажит нечеловеческим голосом — спасите, мол, да помогите! Подъезжаем, а там в лодке… такое. Эти бубудуски, они что, совсем сбесились?

— Совсем. И не только эти. По-моему, они все — того. Да что же это! Уходят ведь! Давай сюды пищаль, говорю!

— Ты лучше не за пищаль хватайся, дядько Тимофей. Иди-ка ты лучше к механике своей.

— Это еще зачем-почему?

— Да видишь ли, померанские корабли все проскочили. Теперь к мосту покаянский фрегат прет, «Дюбрикано» называется. А Скрипучий — самое время сводить. Все по закону. Смекаешь?

— Аге, — ощерился Тимофей. — Смекаю! Хрен он проскочит, «Дюбрикано»!

Десятник тяжело посмотрел на Антипа с Серегой.

— А тех сострадариев, — сказал он, — мы еще повыловим. Редко они из своей берлоги выползают, это верно. Да авось еще свидимся. Серега-то свояк мне был. Ты опознаешь кого, дядько Тимофей?

Тимофей вспомнил желтого бубудуска.

— Главного. Хоть с закрытыми глазами.

* * *

Четверг выдался дождливым.

А солнечным утром пятницы у ворот посольского особняка Пресветлой остановился изящный экипаж с баронскими коронами на дверцах. По бокам от него на породистых жеребцах гарцевали два красавца-сержанта в форме егерских войск Поммерна.

Дверца кареты раскрылась, из нее выскочил Прошка. Следом выбрался хмурый мужчина со следами эполет на плечах. Руки у него почему-то были связаны за спиной.

Прошка постучал в калитку. Скоро там открылось окошечко с толстогубой, что-то жующей физиономией.

— Ах, да кого ж это я лицезрею! — радостно изумился Прошка. — Никак, обрат Сибодема?

— Собственной персоной. Ну, чего надо?

— Нам — ничего. Совсем наоборот, это мы вам кое-что привезли.

— Нам?

— Вам. Их милость барон шлет его обрату проконшессу подарочек.

— Подарочек?

— Ну, по поводу предстоящего праздника Пресветлой Ночи, наверное.

— Большой? — подозрительно спросил обрат Сибодема.

— О! В твое окошечко не пролезет. Фунтов этак на двести тянет.

Сибодема заинтересовался.

— Ну да! На двести фунтов? Где?

— Да вот же оно, — Прошка подтолкнул связанного офицера. — Перед тобой стоит.

— Не пойму, — после основательного раздумья сообщил обрат Сибодема.

— Да, это с тобой бывает, — участливо сказал Прошка. — Но дело и впрямь необычное. Видишь ли, вот этот капитан чего-то перепутал: присягу принес курфюрсту, а служил базилевсу.

— Зачем? — спросил обрат Сибодема.

— Сам не знаю, — расхохотался Прошка. — По глупости, наверное. Но нам чужого добра не надобно, возвращаем владельцу.

— Базилевсу, что ли?

— Да нет, думаю, что люминесценцию.

— А, это правильно. А чего же он хмурый такой?

— Видишь ли, бывший капитан в померанскую тюрьму просился, только курфюрст отказал. Поезжай, говорит, полюбуйся на тех, кому служил.

— Стало быть, капитан и есть подарок?

— Разве не похож? Глянь, у него даже руки бантиком завязаны.

— Ты смотри, правда. Ладно, пойду доложу его просветлелости.

— Доложи, доложи. Да, еще и приглашение передай.

— Куда приглашение-то?

— На свадьбу господина барона.

— Их милость женятся? Как это?

— Самым натуральным образом.

— А на ком?

— Да на боярышне Стоеросовой. Алене Павловне.

Обрат Сибодема с облегчением перекрестился.

— Уж эта у него шпагу отберет, — убежденно заявил он.

— Конечно! В постели не шпага нужна, — захохотал Прошка.

Сибодема неожиданно все понял.

— Бесстыдник, — сказал он, густо краснея.

— Эй, бубудуск! Да ты, оказывается, знаешь, откуда дети-то берутся, а, старый греховодник?

— Тьфу!

Обрат Сибодема испуганно захлопнул окошечко.

* * *

Впрочем, вернулся он довольно скоро, причем не один. Его сопровождали два сотоварища, которые молча и умело развязали руки подаренному капитану. Один из обратьев, — лысый, тощий, длинный, со злым и желтым лицом, пролаял:

— Его просветлелость проконшесс Гийо. Велели передать. Что с удовольствием. Выразят соболезнования.

— Кому это?

— Фрау Обенаус.

— Чего ради?

— По поводу близкой кончины ее брата.

Злой бубудуск повернулся спиной и бросил через плечо:

— Оч-чень близкой кончины!

Калитка захлопнулась. Прошка прослушал скрежет, стук, звяканье и лязганье запоров. Потом опомнился, метнулся к карете, вскочил на подножку.

— Гони, Ермилыч!

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ

ПРЕСВЕТЛОЙ ПОКАЯНЫ

Р. ДЕ УМБРИНУ, ЛИЧНО

Ваше превосходительство!

Имперский Генеральный штаб готов приступить к разработке оперативных планов. Однако мы не знаем кто будет нашим первоочередным противником — Поммерн, или все же сначала следует обеспечить тыл, доведя до конца дело с Алъбанисом? Требуется политическое решение.

К сему

маршал де Гевон

военный министр

9 июля 839 года

* * *

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ВОЕННОМУ МИНИСТРУ

ДЕ ГЕВОНУ ЛИЧНО

Съер маршал Империи!

В ответ на Ваше письмо сообщаю: первоочередным противником является Поммерн. Начало кампании — ориентировочно май будущего года. Однако 3-ю армию генерала Эскалра его высочества