— На этот раз никакого формальдегида?

— Похоже на то. Здесь не было того зловония, как когда мы выезжали на место происшествия в прошлый раз, но нельзя сказать наверняка, пока криминалисты не закончат работу.

Преодолевая вновь возникшую сухость во рту, Брайони направилась прямиком к ограждению, где предъявила свое удостоверение, чтобы пройти на место преступления. Пока она смотрела, Стив стоял у нее за спиной так близко, что девушка плечами ощущала его грудь.

Светлые волосы жертвы выглядели чистыми и живыми, а лицо ее осталось неповрежденным, только шея была рассечена так глубоко, что сквозь рану виднелся позвоночник. Вертикальный разрез тянулся от середины груди до лобка, а кожа была оттянута в обе стороны и приколота, как это делают во время патологоанатомического исследования. Казалось, что это еще один слой одежды. Нижние ребра были сломаны и развернуты наружу, так что грудная клетка превратилось в алую полость, наполненную кровью.

На гладкой поверхности арки над жертвой были нанесены буквы с заостренными углами: «ВРЕМЯ УБИВАТЬ».

Брайони обернулась, чтобы посмотреть на землю, на разорванный розовый костюм и белую сумочку, заляпанные кровью. Руки девушки, сломанные в запястьях, лежали под странным углом, как у куклы, но туфли остались на ногах.

— Он ведь убил ее совсем недавно? — спросила Брайони, как ей казалось, твердым и спокойным голосом. Но сразу же почувствовала, как он предательски задрожал.

— Совсем недавно. Скорее всего, примерно час назад, пока мы любовались на его художественное творчество дальше по улице, — ответил Стив. — Похоже на то, что убийца собирался вырезать у нее сердце, но это оказалось слишком сложно при такой спешке. В итоге он ограничился мясницкими приемами. Ну что, налюбовалась? — И, не дожидаясь ее согласия, он твердо увлек Брайони прочь, на солнце, к низкой стене, ограждавшей противоположную сторону двора, где девушка послушно позволила усадить себя. На лбу у нее снова выступил холодный пот.

— Привет. Ты выглядишь примерно так, как я себя чувствую, — заявил Джимми, подходя к ним и усаживаясь у стены рядом с Брайони. — Очевидно, мне предстоит еще грязная работа и в той церкви в Спиталфилде. Наконец-то удалось попасть внутрь, всего лишь несколько минут назад. Босса тут же вызвали, что означает: мне тоже надо идти. Да уж, столько эмоций даже на скачках не испытаешь, не правда ли? О, а вот и они!

Вдали раздались звуки полицейской сирены, затем еще одной. По мере того как какофония нарастала, стало ясно, что приближается не менее шести машин, включая и карету скорой помощи, отличавшуюся от полицейского хора более высоким и пронзительным воем.

Справа мелькнула вспышка фотоаппарата. Брайони повернулась и увидела двух газетчиков, которых было категорически запрещено пускать в переулок Кричёрч. Они непрерывно щелкали фотоаппаратами, даже когда их силой выталкивали со двора, чтобы пропустить еще одну машину скорой помощи, как раз въезжавшую в узкий проход. Стив выругался и отправился поговорить с шофером.

— У нас здесь уже есть медики, — сказал он. — Вам нужно подъехать с другой стороны.

— Мы как раз оттуда, — пожал плечами водитель.

— Не понимаю, зачем для одного трупа две скорых помощи?

Но медики уже вышли из машины. Женщина-врач, на плече которой висела внушительных размеров сумка с красным крестом, пересекла двор и внимательно посмотрела на Брайони.

— Кому-то нужна помощь при шоке?

— Я хорошо себя чувствую, — ровным тоном ответила девушка.

— А в чем эта помощь заключается? — поинтересовался Джимми. — Вдруг мне понравится?

Врач подошла к Брайони, взяла ее за запястье и измерила пульс.

— Ничего хорошего, — заявила она.

Брайони и оглянуться не успела, а ее уже решительно волокли в машину скорой помощи, подхватив под руки с обеих сторон. Врачи заставили ее лечь, проверили зрачки, заставили высунуть язык, измерили давление. После этого посыпался град вопросов: ваше имя; какой сейчас день недели; где вы живете; ваша дата рождения; когда вы в последний раз ели; диагностировали ли у вас астму, диабет; были ли проблемы с давлением; страдает ли кто-то в семье сердечно-сосудистыми заболеваниями; принимаете ли вы таблетки? Заполнив пугающее количество формуляров, медики выдали ей чай в желтой пластиковой чашке и позволили выпить его сидя. Брайони чувствовала смущение пополам с раздражением, но через некоторое время раздражение взяло верх. Пока она сообщала, какой сегодня день недели, Джимми и Стив могли уйти в церковь. Не дай Бог, ей опять придется тащиться за ними, словно ребенку, которого старшие не взяли в игру.

— А теперь мне нужно идти, — твердо сказала инспектор. — У меня полно работы. Я вхожу в состав следственной группы, и нам только что сообщили об еще одном инциденте.

— Именно поэтому мы здесь, — ответила сестра. — Чтобы вы не бродили без присмотра. Обмороки у вас бывают?

— Нет.

— Хорошо. Примите вот это, — она протянула Брайони две блестящие голубые пилюли и налила еще немного чая.

— Вы знаете, что у вас очень низкое давление? Проконсультируйтесь по этому поводу со своим лечащим врачом, и как можно быстрее. Полагаю, вы не намерены в ближайшее время есть, поэтому дам вам глюкозу. Это леденцы, сосите их по одному, постоянно.

— Я пойду, — повторила Брайони, словно обращаясь к самой себе.

В проеме появился еще один врач.

— Когда вы будете готовы, — начал он, — мы поедем дальше. Нам велено прибыть на другой конец Коммершиал-стрит.

— Думаю, мы все направляемся в одно и то же место, — заметила сестра, забирая у Брайони чашку. — Посидите здесь.

Толпу любопытствующих уже вытеснили с площади Митры, и теперь зеваки стояли вдоль Олдгейт-Хай, пытаясь протиснуться к лестнице, что вела к высившейся в отдалении церкви. Кордон полицейских в форме сдерживал толпу, а Брашфилд-стрит теперь напоминала полицейскую парковку. Здесь Брайони наконец-то удалось избавиться от опеки медиков, встретивших двух своих коллег, наблюдающих за толпой зевак. Вспышки фотоаппаратов мелькали непрестанно, и Брайони тщательно следила за тем, чтобы ее лицо не попало в кадр. Джимми стоял в дверном проеме церкви, налаживая свой аппарат. Она дала ему один из леденцов.

— О! Что я сделал, чтобы заслужить это?

— Это часть антишоковой терапии, — сообщила Брайони. — Все остальное сильно смахивало на допрос. Так что здесь произошло?

— Кого-то подвесили над кафедрой. Я бы на твоем месте не входил, это совсем необязательно.

— Очень даже обязательно.

Замок на церковной двери был полностью снят, в древесине остались большие дырки, и поверхность вокруг них теперь изучали, пытаясь обнаружить отпечатки пальцев. Брайони шагнула внутрь, в пространство, напоминавшее пещеру с небольшим освещенным участком в глубине, и сразу заметила Макриди и Латема в окружении еще нескольких полицейских. Все они стояли спиной к ней и были, видимо, увлечены спором, но тело было видно совершенно ясно. В центре освещенного участка возвышалась тяжелая кафедра с балдахином, примерно метра полтора в высоту, и там — словно стоял на ней — находился пожилой мужчина, руки которого покоились на страницах Библии, возложенной на аналой, как будто он собирался прочесть ее. Так можно было бы подумать, если бы не широко открытый рот и не струйка густой крови, стекавшей на раскрытую книгу.