– Что случилось? – спросил Мубарраз.

Он знал – есть только одна тема, из-за которой его слуга осмелился бы прервать покой своего могущественного хозяина.

– Есть известия об этом наглеце? Жалком, ничтожном человечишке Закире, которого чернь называет мудрецом? Говори!

Слуга поклонился еще ниже.

Он знал, что новости, принесенные им, были скверны; он понимал, что они разгневали бы его великого господина, будь древний некромант способен на радость или же гнев.

– Не дрожи, – произнес Мубарраз.

Он провел рукою над головой слуги, и тот выпрямился, помимо собственной воли.

– Я никогда не караю посланца за скверные вести, – сказал некромант. – Сила таится в знании, и неприемлемо отмахиваться от знания, только из-за того, что оно тебе не по вкусу. Говори – и больше никогда не робей, желая сказать мне правду.

Мубарраз не лгал.

Древний некромант был жесток, безжалостен и давно забыл о том, что такое человеческие чувства. Но он не стал бы членом синедриона, если бы направлял свой гнев на своих слуг, а не врагов.

– Люди, – произнес слуга, – которых ты, великий, послал следить за этой глупой девчонкой, Алисой Шталь. Шпионы из городской стражи ходили за ней по пятам, но они ничего не заподозрили о твоих посланцах.

– Эмир мне не страшен, – некромант провел пальцами перед своим лицом, слово разгоняя туман.

На его руках не было ногтей.

– Это всего лишь толстый болван. Он думает, что власть правителя – большее, о чем может мечтать человек. Так что же случилось?

– Чужаки, великий. Потом мы узнали, что эти двое приехали в город совсем недавно. Первая из них – демон, в облике прекрасной девушки.

– Демон?

Глаза некроманта сверкнули.

Он отступил на полшага, и просторный плащ за его плечами вздрогнул, словно Мубарраз пытался спрятаться в нем.

– С какой стати Владыки Преисподней вмешиваются в дела людей? Этим они могут нарушить равновесие между сферами астрала и погрузить все миры в пучину хаоса…

Древний некромант задумался.

Лицо слуги просветлело; он был рад, что хоть чем-то может обрадовать своего повелителя.

– О, нет, великий, – произнес он. – Не похожее что демона послали Владыки Преисподней. Это всего лишь демоница, что странствует в одиночку и преследует свои цели.

Мубарраз улыбнулся.

– Это другое дело, – произнес он. – Глупец, именуемый себя Иль-Закиром, подошел слишком близко к разрешению великой тайны мироздания. Я бы не удивился, если Владыки Преисподней дерзнули нарушить чашу весов, лишь бы заполучить его. Но если это простая демоница – мне она не страшна. Здесь, в мире людей, демоны не имеют и тысячной доли своего могущества. Кто же второй?

– Второй из них – эльф; но эльф, лишенный души.

– Это легко объяснить; демоница забрала его душу. Дальше.

– Мы не знаем, кто он; но как только Алиса Шталь подошла к ним, как шпионы эмира начали волноваться. Самый главный из них тоже приблизился и стал о чем-то говорить. Этот человек не испугался его; скорее даже напуган был шпион.

– Это странно, – пробормотал некромант. – Людям свойственно стремление подчиняться. В своей примитивности они готовы склониться перед любым королем или падишахом. Человек, не испугавшийся шпионов эмира… Как же его зовут?

Голова слуги мало-помалу вновь склонилась к земле; но в то же время он бросал на своего хозяина более ободренные взгляды. Слуга чувствовал, что новый поворот событий не только не заботит древнего некроманта, а, наоборот, лишь забавляет его.

– Наши люди смогли расслышать его имя, о великий. Это какой-то Майкл.

Мубарраз стоял, повернувшись к столу черного дерева. Разговор все меньше занимал его; над прозрачным горлышком сосуда вновь начинал подниматься пар.

Но при одном упоминании имени незнакомца некромант стремительно развернулся. Слуга попятился в ужасе. Ему никогда не доводилось видеть столь черную тень на лице своего хозяина.

– Ченселлор Майкл, – пробормотал некромант. – Он не носит ни оружия, ни магических колец? Ведет себя как аристократ и не признает власти…

– Да, великий.

Но некромант больше не слушал своего слугу. Он отвернулся; и черные молнии сверкали между его глазами.

Прозрачное стекло лопнуло, и пенящаяся жидкость начала разливаться по алхимическому столу.

– Собирай людей, – глухо произнес некромант. – Мы дали Иль-Закиру достаточно времени. Свои исследования он закончит в моей темнице.

Каменные стены, окружающие Маназир, выглядят так, будто вылеплены из потемневшего от времени сахара. Но по странной прихоти мироздания они вызывают у людей совсем другие сравнения.

Когда выщербленная стена, вздыбливающаяся из земли пустыни, осталась позади, мне показалось, что стало легче дышать; и причина этого заключалась не в том, что позади остался толпящийся уличный люд, крики торговцев и погонщиков верблюдов, запахи, в которых ароматы свежих цветов и фруктов смешивались с испарениями сточных канав.

Вся эта суета способна вывести из себя того, кто склонен оставаться наедине со своими мыслями; но не она заставляла чувствовать себя стесненным в городе Маназире.

Выехав через арку ворот, что были подняты и уставлены стражниками по обе свои стороны, я словно ощутил, что выхожу на свободу из тюрьмы.

Есть города, в которых сам воздух пропитан свободой; есть те, где самый влиятельный аристократ свободен меньше, чем последний заключенный в иной тюрьме.

Меня не удивляло, что Иль-Закир выбрал для своих размышлений место, достаточно удаленное от города. И только опасения перед набегами кочевников, без сомнения, помешали ему поселиться еще дальше в пустыне.

Но странно: по мере того, как каменистая дорога, поросшая по краям колючками и саксаулом, подводила нас к убежищу мудреца – все больше исчезало это ощущение свободы, словно, покинув одну темницу, именуемую городом, мы приближались к другой.

– Чем знаменит этот Иль-Закир? – мрачно осведомилась Франсуаз.

Девушка гарцевала на гнедой лошади, поигрывая тугим кожаным хлыстом. Судя по тем взглядам, которые вырывались из ее серых глаз, кончик этого хлыста вполне мог угодить по лицу Алисе Шталь.

Совершенно случайно, разумеется.

Алису шокировали и ранили ее слова.

Прежде всего, немыслимо, чтобы кто-нибудь не знал о деяниях великого Иль-Закира. Но к тому же говорить о нем с подобной непочтительностью.

Алиса и без того выглядела одинокой и брошенной, сидя в двуместной пролетке и правя лошадьми; теперь же она сникла, как мимоза.