я опустилась на стул, а Маргарита Петровна занялась чаем.

– Я не помню ваше лицо среди подруг Валюши, – без намека на подозрительность, сообщила Арефьева.

– Мы вместе учились в институте, – легко соврала я. – А когда получила диплом, нашла работу в другом городе.

– Понимаю, – закивала Маргарита Петровна.

– Расскажите, что с Валей произошло? – перешла я к главному.

– Не знаю, – пожала плечами Арефьева и вновь заплакала. – Полиция ничего не говорит. Разбираются. А что разбираться, если даже убийцу никто не видел…

– А Вале никто не угрожал?

– Да нет. Что мы, богачи какие-то, что ли? Да и с бандитами она не водилась. Все мальчики приличные. Да и девочки тоже хорошие. Она часто друзей домой приводила. Меня никогда не стеснялась. Я, нет-нет, да с ними иной раз даже за столом посижу. А у них все разговоры были то о работе, то о годах студенческих. Как бы знала, что такое произойдет, так может почаще б с Валюшей разговаривала. Боялась, что в тягость ей буду. Она молодая, что ей со мной разговоры разговаривать, – вновь заплакала Маргарита Петровна.

– А можно мне ее комнату посмотреть? – набралась я смелости.

– Можно, конечно, – кивнула Арефьева и поднялась. Я последовала за ней. – Я сама часто в ее комнате теперь бываю.

Маргарита Петровна распахнула комнату, а я слегка удивилась. Валентина давно выросла из подросткового возраста, но ее комната, заваленная плюшевыми игрушками и Барби, говорила об обратном. Двуспальная кровать застелена ярко-розовым покрывалом, в левом углу большой письменный стол, а между столом и кроватью – игрушечный кукольный дом, в котором аккуратно рассажены несколько десятков кукол. На мои глаза опять навернулись слезы, и я очень жалела, что Валентина связалась с таким мерзавцем, как Михеев.

Неожиданно раздался звонок домашнего телефона, Маргарита Петровна извинилась и покинула комнату. Я настолько обнаглела, что решила обследовать письменный стол, в надежде найти что-нибудь полезное. Если бы я хотя бы знала, что искать, было бы намного легче. Мне же приходилось «искать то, не знаю что». Письменный стол был практически пуст, за исключением нескольких тетрадей. Я их быстро просмотрела, но ничего интересного не обнаружила. Тетради были исписаны лекциями по строительству, скорее всего сохраненные Валентиной с целью памяти. Я, например, тоже храню тетрадки с института. Несколько раз я порывалась их выбросить, но в последний момент закрывала ящики и оставляла прощание с тетрадями «на потом». Я тяжело вздыхала, прислушиваясь к разговору в гостиной. Маргарита Петровна плаксиво принимала соболезнования, а я все быстрее работала руками. Так ничего не обнаружив в ящиках стола, я заглянула под кровать, но и там, кроме слоя недельной пыли, больше ничего не было. Я опустилась на кровать, разглядывая фотографию Валентины на прикроватной тумбочке. Я поддалась эмоциям и потянулась за фотографией. Плюшевый заяц, устроенный все на той же тумбочке, с глухим грохотом упал на пол. Все бы ничего, но я быстро сообразила, что игрушка, при всем желании, не смогла бы наделать такого шума, отчего я подхватила зайца и быстро осмотрела. На его спине был длинный замок, что не составило труда заглянуть внутрь. Под небольшим слоем ваты, была спрятана тетрадь. Я вновь прислушалась к разговору в гостиной и, услышав, что Арефьева прощается и вешает трубку, быстро спрятала тетрадь в свою сумку. Слушая шоркающие шаги в направлении комнаты Валентины, я на мгновение задумалась: а что, если Маргарита Петровна сочтет меня воровкой? Ведь я украла самую ценную для нее вещь – дневник Валентины. Но потом решила, что если девушка отдавала свой дневник на сохранение плюшевому зайцу, то, скорее всего, скрывала его от любопытных глаз.

– Пойдемте пить чай, – с вымученной улыбкой, предложила хозяйка. Я поднялась.

– Вы знаете, я спешу, – продолжила врать я, понимая, что личный дневник Валентины может рассказать мне больше, нежели ее мать. – Я к вам скоро обязательно приеду.

– Что ж я, не понимаю, что ли, – пожала плечами Маргарита Петровна. – У молодежи своих дел много.

Я вздохнула, но промолчала. А что тут скажешь? Я сама не была уверена, что сдержу обещание, да и отвечать что-либо Арефьевой я сочла неуместным. Слова ей были не нужны, а только человек, с которым она вдоволь наговорилась бы о своей дочери. Я распрощалась с хозяйкой и быстро покинула дом. Выйдя за калитку, я не сдержалась и все-таки обернулась. Арефьева, отодвинув занавеску на окне, смотрела мне в след, прижимая к щеке носовой платок. Я помахала ей рукой, и в ту же секунду занавеска вернулась на прежнее место.

Я устроилась в машине и помахала тетрадкой перед носом у мужчин.

– Что это? – удивился ЛИС.

– Свистнула у Арефьевой, – улыбнулась я. – Судя по всему, это дневник Валентины.

– А если ее мать обнаружит пропажу? – нахмурился Игнат.

– Не обнаружит. Вряд ли она о нем знала. Валентина его тщательно скрывала от посторонних глаз.

– Но не от твоих, – улыбнулся Дембовский.

– Но не от моих, – эхом отозвалась я.

Мы двинули по направлению к дому, а я, не удержавшись, распахнула тетрадь и принялась читать. Первая запись была датирована пятью месяцами ранее и начиналась с того, что «жизнь кончена». Я читала в полголоса, не обращая внимания на то, слушают ли меня мужчины.

– Переходи к самой последней записи, – повернувшись ко мне, попросил Марат. Я быстро открыла тетрадь на последней записи, и начала читать как можно громче.

«Сегодня я встречаюсь с ней и вместе мы решим, как засадить Михеева за решетку. Найти ее было очень сложно, хорошо, что у меня много знакомых в этом городе. Не зря наш город называют «большой деревней». Я знаю, что лезу не в свое дело, но надеюсь, что вчера они не заметили меня. Если Михеев узнает, что я слышала его разговор с тем парнем – меня ждет верная смерть. Я старалась покинуть его дом так же незаметно, как и появилась в нем, но не до конца уверена, что мне удалось уйти незамеченной. Я слышала четкий план убийства этой девушки и просто не могу не рассказать ей об этом. Тем более, что у Курбановой тоже имеются претензии к Михееву. Но, если она мне все-таки откажет, что тогда? Пойти в полицию и рассказать о том, что слышала? Как бы мне самой статью не получить за вторжение на чужую территорию. Но с другой стороны, я-то ведь могу соврать ментам и сказать, что оставила у Михеева какую-нибудь ценную вещь и вернулась за ней, а тут такое… Нет, сначала нужно встретиться с Курбановой, а потом уже решать: идти в полицию или