Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я как раз карабкалась на огромную каменную глыбу, когда почувствовала чьи-то руки на своих плечах. Обернулась и увидела Алекса. Он тут же поцеловал меня в губы, но сразу отстранился, потому что невдалеке маячили Эдвард с Табитой. Потом рассмеялся и потащил меня за собой в гору.
— Если бы здесь было не так холодно… — многозначительно произнесла я.
— Я мог бы принести сюда пару тулупов, тогда было бы совсем как в русской степи, правда? Мы могли бы сделать вид, что спрыгнули с сибирского экспресса.
— Спятил? Мы бы себе все отморозили.
— Ты уверена, что Патрик к тебе не приставал?
— Конечно, уверена! — обиделась я.
— Хм, ну ладно. Если только попробует — сразу скажи мне… Прости мою настойчивость, но у нас с ним давние счеты. По-моему, он полный придурок…
Спустя полчаса мы добрались до вершины холма, где устроили привал: хлебнули абрикосового бренди, и Эдвард пустил по кругу кусочки моего кекса. Мы так на них набросились, словно три дня ничего не ели.
— Вкуснятина! Милая, да у тебя талант, — похвалила Джокаста.
— Смотри, вот Бодминский маяк… а там на раскопках нашли поселение железного века, — принялся показывать Эдвард.
— Никогда не мог понять, как кто-то мог захотеть тут поселиться, будь то в железном веке или сейчас. Тут же ничего нет — ни магазинов, ни баров, ни ресторанов, — сказал Дэйви, смахивая крошки с подбородка.
Отсюда «Аббатство» походило на игрушечный домик с ниточками дыма, поднимающимися из его многочисленных труб. Стоящий рядом дом фермера и вовсе казался крошечным. Овцы передвигались по полю, точно маленькие ватные шарики. Несмотря на густую шерсть, бедняжки тоже, наверное, мерзли. Хотя вид с холма открывался потрясающий, стужа была такая, что мы едва ли не бегом пустились вниз. В «Аббатстве» хоть и не жарко, но все же потеплее.
Я едва успела проверить, как там Джики, и подкрасить губы, как меня засунули в старую, практически антикварную машину и Эдвард повез нас в Пэдстоу. Ехать в этом автомобиле было смешно. Так и хотелось крикнуть «би-бип» на повороте. Мы проворно скатились с холма и припарковались на местной стоянке.
Пэдстоу оказался симпатичной деревушкой с крохотной бухтой в форме подковы. Качающиеся на волнах рыбацкие суденышки были украшены рождественскими гирляндами, что создавало очень праздничную атмосферу. Слегка нарушал ее только огромный крест с именами моряков, погибших в море. Бок о бок с шикарными ресторанами притулились пабы и закусочные. Чайки-пиратки кружили надо всем, что хоть отдаленно напоминало еду, то и дело выхватывая кусок из рук зазевавшегося прохожего. Скромный духовой оркестр играл на ветру у здания таможни, и целая толпа странно одетых, измазанных ваксой людей горланила песни.
— Так, — сказал Алекс. — Сначала «Приют корабельщика», потом «Лондонский трактир», затем «Золотой лев» и…
— Это подождет, сынок. — Эдвард заговорщицки подмигнул Дэйви. — Ждите нас там, а мы заглянем к Соне…
Эдвард с Дэйви едва ли не опрометью бросились к деревне, а мы направились к самому дальнему пабу.
— А кто такая Соня? — спросила я.
— Вторая жена Эдварда, — пошутила Джокаста. — Очень милая женщина. Владеет антикварной лавкой «Иаков и его Огненный Ангел». Думаю, сегодня по случаю прихода Эдварда ее лавка открыта. Наверняка что-нибудь купит.
Мы обошли все пабы, и в последнем к нам присоединились Эдвард с Дэйви. Выглядели они жутко довольными, а Дэйви в руках держал небольшую коробку.
— Соня передает всем пламенный привет и обязательно обещает прийти на игрища, — сказал Дэйви, протискиваясь сквозь толпу к барной стойке.
— Да, — прогремел Эдвард, стараясь перекричать хриплый хор черномазых ряженых. — Она спрашивала, не нужно ли что-нибудь принести. Я ответил «нет», но сказал, что мы будем не прочь взглянуть на портрет женщины с попутаем. Что пьем?
Мы устроились поближе к камину. На маленьком столике стояло множество бокалов, которые то и дело наполняли разные люди, подходившие поздравить Эдварда и Джокасту с праздником. Было очевидно, что этих двоих здесь вовсе не считают надменными аристократами, а принимают как своих, даже несмотря на экстравагантные наряды Табиты и Джокасты.
Ряженые, закончив петь, набросились на всех с поцелуями, и скоро мы были щедро измазаны гуталином. У местных был такой сильный акцент, что я с трудом понимала их. Впрочем, кое-какие слова в песнопениях мне удалось разобрать, и, судя по ним, мне повезло, что я не поняла всего остального.
Глава тринадцатая
По дороге домой я сидела у Алекса на коленях, счастливая и пьяная. Даже Табита, хоть и пила только яблочный сок, была словно навеселе, ее усадили к Дэйви, и бедняга жаловался, что она натерла ему мозоли своими костлявыми боками. Джокаста сидела впереди рядом с Эдвардом, который каждый поворот проселочной дороги воспринимал как вызов и изо всех сил демонстрировал нам свои водительские способности.
Когда мы поравнялись с фермой, из дома вышел Том, одетый в теплую куртку и резиновые сапоги. Эдвард остановился поболтать с ним.
— С праздником, Том. Готов к завтрашнему дню?
— Кнечно, мстер Стентон. Вот туточки топаю пригнать овец с нижнего поля. Небушко мне сёдни не нравится, того и глянь опять снег сыпанет.
Все настороженно поглядели на небо, все, кроме меня. Подумаешь, снег.
— Том, тебе помощь не нужна? И как там дела у Димелзы? — спросила Джокаста.
— Не-а, у нас все путем. Мелза не дождется пирушки. Она спршивала, не пдсобить ли вам чем.
Джокаста ответила, что ничего не нужно, и мы поехали в «Аббатство». Пока мы вылезали из машины, Эдвард стоял у передней дверцы и принюхивался.
— Знаешь, дорогой, — рассмеялась Джокаста, — по-моему, по запаху невозможно определить, пойдет снег или нет.
— Еще как возможно… — важно ответил Эдвард, вертя носом то в одну, то в другую сторону.
— И чем пахнет снег? — спросила я, заинтригованная.
— Ну, всем понемножку. Травой, железом, много чем еще… — серьезно ответил Эдвард.
Табита сказала, что, если ему интересно, она может погадать по рунам, но он, рассеянно поблагодарив, отказался.
— В прошлый раз во время сильного снегопада в деревне потеряли много овец, — объяснил Дэйви, открывая дверь. — Поэтому все так волнуются. Кроме того, у нас тогда закончился весь бренди. Это было ужасно!
Невысокая и совершенно круглая женщина в большом фартуке с цветочками, какие я раньше видела только на горничных в телевизионных сериалах, выкатилась из дома, отряхивая руки от муки.
— И не забудьте все вытереть ноги, — предупредила она. —
