– А Таонкрахтово шмотье оставь здесь, – предложил Мэсэн. – На кой оно тебе – в лесу-то?

Я тут же понял, что меня склоняют к неравному обмену, и улыбнулся: мне захотелось его подразнить.

– Вещи, конечно, дорогие, – нерешительно протянул я. А потом махнул рукой: дескать, была не была! – Ладно уж, мне тоже будет приятно знать, что ты ходишь по лесу в белом и сиреневом, назло этому пучеглазому эстету и его дурацким законам.

– Ну! Так я потому и хочу разжиться твоим нарядом! – жизнерадостно подхватил Мэсэн. Он так расчувствовался, что предложил: – Если хочешь, можешь даже сапоги забирать!

– Это те, в которых я ходил по болоту? – уточнил я. И вежливо отказался: – Спасибо, не надо. Мои ботинки не годятся для охоты на грэу, но ходить в них по твердой земле – одно удовольствие!

– Как знаешь!

Он так искренне обрадовался, услышав мой ответ, что мне захотелось отказаться от всего остального и уйти от него голышом, чтобы этот невероятно хозяйственный парень был счастлив. Но бродить по чужому Миру без штанов, пожалуй, не стоило, так что я взял себя в руки.

Наконец мы сели в телегу и поехали, на сей раз не к болотам, а в обратную сторону – туда, откуда Мэсэн привез меня к себе в гости.

– А как ты будешь искать Быструю Тропу? – полюбопытствовал я.

– А я не буду ее искать, – ухмыльнулся он. – Чего искать-то, если я знаю, где она!

– Как это? – опешил я.

– А вот так!

– Но ты говорил…

– Знаешь что, Ронхул? – Мэсэн уставился на меня с обезоруживающей улыбкой. – Я живу тут один уже очень много лет. Порой привезу себе бабу, бывает. Но долго они не задерживаются. Я их сам прогоняю: как ночь проходит, так морду становится видно, а если она еще и лопотать начинает… А мужики ничем не лучше, только от них еще и удовольствия никакого, лишь пожрать норовят! Мне тут словом перекинуться не с кем: ты же сам видел, какой здесь бестолковый народ! Каждый знает полтора десятка слов и при этом едва понимает, что они значат. Хурмангара, что с них взять! Да еще и отупевшие от неправильного огня… Есть еще Сох, они ребятки толковые, даже слишком, но им запрещено заводить приятелей вне своей касты. А хозяева соседних замков с радостью покупают у меня дерьмоедов, но чтобы выпить в моей компании и язык почесать – ни-ни! Я – не их поля ягода, сам понимаешь… Одним словом, я подумал, что не будет большой беды, если ты погостишь у меня несколько дней. Вот и наговорил тебе с три короба. Смешной ты, Ронхул, а еще демон! Сам шел по Быстрой Тропе и сам же у меня спрашивал, как ее найти…

Я подумал, что надо бы рассердиться. Но сердиться на этого парня было совершенно невозможно! Его признание вызвало у меня не гнев, а искреннее сочувствие.

– Ну ты и хитер, – вздохнул я. – А я-то хорош!

– Не злишься на меня? – обрадовался Мэсэн. – Вот и правильно!

– Я сам виноват, что дураком родился… Слушай, а как так вышло, что я шел по Быстрой Тропе и ничего особенного не почувствовал? Никакой скорости, и вообще…

– А что такого особенного ты должен был почувствовать? – удивился он. – Пока идешь по Быстрой Тропе, ничего не чувствуешь. Вот когда через несколько дней оказываешься там, куда по другой дороге до седых волос брести будешь, тогда и понимаешь, что к чему… Я по этой тропе за полдня во все окрестные замки успеваю заехать. Альганцы знали, что делали, когда строились: все до единого вдоль Быстрой Тропы осели! – Он умолк и неожиданно спросил: – Может, поедем обратно? Погостишь еще немного: какая разница! Нескольких дней тебе жалко, что ли? Ты же с этой Быстрой Тропой целый год времени сэкономишь…

Я упрямо помотал головой.

– Мне действительно надо делать ноги, дружище. Я сегодня вскочил среди ночи с таким чувством, что рехнусь, если немедленно не отправлюсь в путь.

– С причудами ты, как все демоны! – снисходительно сказал он.

– А хочешь – пошли со мной! – великодушно предложил я. – Сам же говорил, что многого не видел, вот и посмотришь. Опять же, со мной веселее, чем с твоими драгоценными дерьмоедами, разве нет?

– Так-то оно так, – растерянно протянул Мэсэн, – только как же я все брошу? У меня дом, хозяйство, полный сарай дерьмоедов на продажу… Что ж – пропадать всему? Да и зачем мне куда-то ехать? Дел у меня никаких там нет, а на баловство время тратить жалко…

– Как знаешь, – вздохнул я. – Мое дело – предложить.

Мне стало грустно и немного смешно – Мэсэн был чертовски похож на людей, среди которых прошла большая часть моей жизни: когда к ним в дверь стучится единственный и неповторимый шанс начать все сначала, тут же непременно выясняется, что у них «дом, хозяйство, полный сарай дерьмоедов на продажу» и совершенно нет времени на всякое «баловство»…

Остаток пути мы молчали: все уже было сказано. Даже немного больше, чем все. Я не очень-то хотел оставаться в одиночестве, но твердо знал, что мне нужно уходить. Судя по всему, Мэсэн тоже не очень хотел оставаться в одиночестве, но твердо знал, что никуда со мной не пойдет. Все было решено, о чем еще говорить?

Наконец Мэсэн прикрикнул на своего «свинозайца», тот послушно остановился и тут же принялся пережевывать круглые ярко-красные листья ближайшего кустарника. Я спрыгнул на землю и вопросительно уставился на своего проводника.

– Да вот она, твоя Тропа, – неохотно сказал он, указывая на узкую тропинку, едва различимую среди высокой травы. – Не бойся, не обманываю. Если пойдешь налево, уже в полдень снова будешь пьянствовать в гостях у своего приятеля Таонкрахта… Да погоди ты, не горячись, я сам знаю, что он тебе даром не нужен!.. Ступай направо: сам не заметишь, как окажешься в Эльройн-Макте. А там, глядишь, и до Вурундшундба твоих ненаглядных рукой подать… Погоди-ка еще минутку!

Он долго рылся в куче хлама, который равномерно покрывал дно его телеги. Наконец извлек оттуда чудовищный самодельный нож. Я узнал его: это был наш военный трофей, извлеченный из-под лохмотьев раздавленной разбойницы. Мэсэн несколько секунд вертел его в руках, искренне любовался этой «драгоценностью», потом решительно протянул его мне.

– На, держи, Ронхул. Нельзя бродить по этим лесам совсем без оружия, будь ты хоть тысячу раз демон!

У него был такой торжественный вид, словно он вручал мне какой-нибудь заколдованный меч или что там положено вручать великим героям в особо торжественных случаях…

Мне не очень хотелось становиться владельцем этого некрасивого громоздкого предмета, да еще и отнятого у покойницы. Но я не мог обидеть Мэсэна: этот прижимистый дядя только что совершил жест неописуемого великодушия. К тому же он был прав: бродить по этим лесам без оружия было бы совершенно непростительной глупостью! Поэтому я постарался изобразить на своем лице максимальную степень благоговения, на которую только способны мои послушные лицевые мускулы, и принял подарок.

– Спасибо, дружище, – я сам удивился собственной искренности. – Прощай, – добавил я после томительной паузы, которая явно собиралась затянуться надолго.