— Уверен? — на всякий случай уточнила я, чтобы после претензии не выслушивать.

— Абсолютно.

Ух, ты!

Довольная, как слон, зашла теперь уже в официально свою комнату, но потом вновь вернулась к лестнице и крикнула:

— Дим, а ты комнаты-то видел?

— Машка, я дремлю, а ты меня вопросами глупыми изводишь, марш в кровать и спать.

— Ну, Дима, — протянула я.

— Да.

— Знаешь, а ты только что вырос в моих глазах на целых три головы, — озвучила я свои мысли. Дима что-то злобно прошипел, но я умчалась и ничегошеньки не расслышала.

Улеглась набок, проложила между ног одеяло и, поёжившись, приняла удобную позу. Хорошо, тепло, мягко и тихо.

Уже почти спала, когда почувствовала шевеление и ёрзанье в районе шеи. Недовольно фыркнув, перевернулась на другой бок и провела рукой там, где чесалось. Нащупав движущийся предмет, резко, несмотря на сонливость, подскочила.

— Что это ещё за такое? — испуганно пробормотала я, и в это мгновение из-за складок одеяла показалась блестящая мордочка ящерки. — И что тебе понадобилось? — поморщилась я. — Подглядываешь и подслушиваешь, да?

Мне показалось, или рептилия сейчас лишь на мгновение как будто улыбнулась? Щелкнула её пальцами легонько по носу.

— А ну брысь, давай обратно в крестик оборачивайся, шпионка.

Ящерка, наклонив голову, подняла хвост и заскребла по простыне ноготками.

— Ты что это, на меня нападать собралась? Так я тебе мигом покажу, кто из нас двоих главный, — сжав кулак, продемонстрировала его зверушке, а она, хитрюга, хвостиком завиляла и ещё звук начала издавать похожий на кошачье урчанье.

Воинственный настрой мгновенно улетучился, невозможно остаться равнодушной к такой милоте.

— Ну, если ты так настроена, давай знакомиться, — осторожно, без резких движений протянула к ящерке руку и взяла её за туловище. Вау, она мягкая и тёплая, совсем как живая, ничего общего с холодным твёрдым металлом. — Как же мне тебя назвать? — посадив рептилию на колени и поглаживая её, задумалась я, а когда в голову пришёл отличный вариант, видимо, чересчур эмоционально его выкрикнула. — Блеск! Вернее, Блестяшка! — ящерка от моей громкости испуганно рванула и, забравшись под подушку, спряталась. — Ой-й, прости, маленькая, — за край приподняла я укрытие зверушки, — выходи.

Положила перед Блестяшкой тыльную сторону ладони, и она, чуток сомневаясь, на неё забралась.

— Чудо ты моё чудесное, — прошептала я и пальцем свободной руки почесала зверушке за ушком, она вновь заурчала и, свернувшись калачиком, улеглась. — Ты что, спать хочешь? — словно Блестяшка может мне что-то сказать, спросила я у неё. Конечно, ящерка не озвучила ответ, но он и не требовался, рептилия сладко зевнула и зажмурила глазки.

Полностью отдаю себе отчёт в том, что ящерка не что иное, как проделки Яматова, но мне сейчас на это плевать. Она милая и от неё исходит тепло, которое греет мне душу.

Пересадила ящерку на подушку, она попрыгала на ней, тем самым взбив себе спальное место, улеглась и тут же уснула. Причём так мимимишно засопела, что я провалилась в сон следом за ней.

Проснулась я от того, что Блестяшка суетливо нарезала круги по кровати, видно, она что-то хочет, но что именно — понятия не имею. Нет, у меня было одно предположение, но настолько дикое, что я его даже не рассматривала. Поведение ящики мне напомнило поведение собак на улице, когда они ищут место для туалета.

Блестяшка на меня жалобно посмотрела, а когда я беспомощно пожала плечами, разогналась и, растопырив лапки, спрыгнула на пол, там она добежала до угла, несколько раз крутанулась вокруг себя, затем замерла и, откинув хвостик назад, сделала под собой лужу.

— Блестяшка, — слезая с кровати, не поверила я собственным глазам, — да ты же нагадила, но как…

Ящерка виновато опустила мордочку.

— Нет-нет, маленькая, я тебя не ругаю, просто удивилась. Если ты писаешь, может быть, ты и кушаешь, — предположила я, и Блестяшка, забыв про стыд, приоткрыла рот и жалобно заскулила. — Вот это да! Пошли тогда на кухню, покормлю.

Выйдя из комнаты, я не сразу направилась к лестнице, сначала заглянула в приоткрытую дверь спальни Димы. Мужчина, лёжа на спине, спал и, судя по расслабленному лицу, крепко. Это показалось мне странным, я-то думала, именно он управляет рептилией.

Над этим вопросом мне не дали подумать, сидевшая на плече Блестяшка, осторожно куснув за мочку уха, напомнила о себе, и мы с ней спустились на кухню. Что предпочитают волшебные рептилии на обед, я не знала, поэтому поставила на стол сразу три варианта. В одно блюдечко налила молоко, в другое кинула кусочек ветчины, а в третье положила дольку мандарина. Ящерка жадно смела всё, а потом хищно взглянула на шоколадку, которой я лакомилась.

Блестяшка, обрулив горячую кружку с чаем, шкодно на меня поглядывая, подобралась к плитке и вгрызлась в неё зубами, но откусить кусок у неё не получилась, и она, сверкая алым острым язычком, принялась облизывать шоколад.

— Что здесь происходит?! — рявкнул с порога Яматов.

Хвостик ящерки испуганно дёрнулся, и она со всех ног бросилась ко мне на руки.

— Чего разорался, пещерный человек? Видишь, девочки кушают.

— Маша, отпусти эту тварь обратно на стол, — мягко, почти ласково пропел Дмитрий, а сам тем временем вынул из подставки огромный нож.

— Ещё чего, — крепче прижав Блестяшку к груди, возмутилась я. — Зачем это?

— Затем, что это тварь ожила без моего участия. Значит, что-то пошло не так. Выяснять, что именно, у меня желания нет, просто прихлопну её и дело с концом.

«Прихлопну и дело с концом», — ещё раз пронеслось в голове, и воображение нарисовало результат этих слов. В тело маленькой, по сути беззащитной Блестяшки врезается лезвие ножа, она издаёт жалобный писк, и на этом моменте её жизнь обрывается. Не знаю, как действует материнский инстинкт, своих детей нет, но, думаю, то, что сейчас чувствую я, с ним близко граничит.

— Нет, — испуганно, бросила я, но куда мне до реакции Дмитрия. Он одним движением вырвал у меня ящерку, уложил на стол, как курицу перед разделкой, и замахнулся.

— Дима, пожалуйста, — всхлипнув, втиснулась я между Яматовым и столом. Как у меня это получилось, понятия не имею. — Дима… Димочка… пожалуйста… — опуская мужскую руку со страшным оружием, взмолилась я, — не надо…

— Ты куда, полоумная, лезешь! Я тебя чуть не прирезал! — рявкнул Яматов, и я инстинктивно сжалась. У мужчины такой свирепый вид, что на долю секунды подумала, что он меня может ударить.

— Не трогай Блестяшку, она моя, ты мне её сам подарил, — зажмурившись, напомнила я.

— Кого?

— Я ящерку Блестяшкой назвала.

— Почему с тобой всё шиворот-навыворот? — выдохнул мужчина, и я открыла глаза. Буря явно миновала и то, что мне влетит за выходку, можно уже не опасаться. — Когда я навязывал тебе этот крест, ты как баран упиралась, хочу избавить — грудью на защиту встаёшь.