Все. Конец. Пришпиленные крылья, полное подчинение…

Не зря на кухне тряслись руки, не зря, как дурная, орала сирена.

Похоже, в первый и последний раз в жизни я подселилась не к тому.

Не знаю, сколько я молчала, запертая в чужой тьме. Не трепыхалась, висела бездумно, была здесь и нигде.

Но не сдалась.

«Он не убил меня! Не убил сразу и до сих пор…»

Я пыталась соображать. Если этот человек (человек ли?) обладает такой мощью, если служит в отделе по борьбе с энергетическими преступлениями, то он не просто силен, он – зверь. Спокойный, расслабленный, имеющий в жизни все, что можно вообразить. А такие любят играть, такие не совершают беспричинных движений, потому что имеют шанс порвать ткань реальности.

Этот играл. Приоткрыл один глаз и любопытствовал – что я буду делать теперь? Дергаться бессмысленно, угрожать тоже. Оставался лишь один вариант – разбудить его интерес.

И я попробовала.

– Скажи… Что тебе… интересно?

– Мне?

Он вел диалог. Это обнадеживало.

– Да.

– Интересно?

Будто задумался. И думал так долго, словно забыл, что ему задали вопрос. Мне казалось, что снаружи плывут века, что одна жизнь сменяет другую, что создаются и разрушаются Вселенные… Кажется, я медленно сходила с ума.

И вдруг раздалось:

– Ты права, одна вещь мне интересна…

В следующий момент меня тряхнуло, как при землетрясении.

Он сделал то, что накануне совершила Бернарда – перенес меня из кровати Айрини к себе домой. Или в кабинет. В общем куда-то. Теперь я сидела на стуле в маленькой полутемной комнате без окон, а напротив в кресле…

Он оказался не лысым, не кареглазым и не уродом. Двойное туше. Этот сидящий в кресле расслабленный мужчина оказался высоким, мощным, красивым. Более холодным, чем ассасин, более дерзким, чем кот-Чейзер. И синеглазым.

Конец мне. Потому что в каждой женщине есть некая специальная генетически запрограммированная часть, которая говорит «Мой!» или «Класс!», «Супер!», «То что нужно!». Именно эта часть меня тут же легла на лопатки от безоговорочного поражения.

И больше ни говорить, ни толком дышать, ни думать не получалось.

«Инквизитор» решил взглянуть на меня в реальной жизни – вот что ему было интересно. Мол, кто это тут пожаловал, давай посмотрим…

А мое тело – онемевшее после лежки, все еще ошалелое от резкой смены горизонтального положения на вертикальное. В пальцах зажатый сотовый, на нем – будильник, который прозвенит примерно через час. Я завела его как «якорь», на случай, если уйду слишком далеко, если потеряюсь… Так бывает… Нечасто, но все-таки. Мены без якорей не уходят.

Что ж, вот и мы.

Ментальная тюрьма изменилась на реальную.

«Он выдернул мое тело с одного места на другое. Играючи!» Шок. И выглядел как смерть, которой сам же протянешь руку и пойдешь следом, потому что невозможно противиться.

«Кто… ты?»

Мужчина. Он выглядел как человек, не Комиссионер – тех я отличала. Но как очень сильно ментально раскачанный человек, который заполнял собой любое пространство.

Он это пространство попросту подчинял, потому что целиком управлял им.

И тело Айрини не выдерживало мощи, которая ощущалась точно так же, как недавний шлейф – сладким ванильным коктейлем и прикосновением жгута. Айрини сносило.

Будь я в своем теле, выдерживала бы лучше. В какой раз пожалела – в тысячный?

А меня рассматривали с долей любопытства и скептицизма – мол, и это все?

«Черт, ну почему я – не я?»

Мисс Донатти слишком обычная, чтобы производить впечатление.

– Что ж, я посмотрел.

Голос незнакомца опять уложил на лопатки. Тот самый тембр между средним и низким: мягкий, ровный, очень похожий по ощущениям на тот, который я чувствовала сознанием.

– Отпусти. Засчитай за первую и последнюю ошибку. Я не собиралась причинять тебе вред…

Пока есть шанс, нужно говорить. Я живая, он размышляет. И, судя по взгляду, удивляется, как и Комиссионеры, разнице моего телесного и умственного потенциала.

«Что ты наделала, Эра?»

Не время.

– Ты бы и не смогла.

Мой тюремщик сидел, закинув одну ногу на колено, – так сидят расслабленные миллионеры с сигарой в барах. Правая рука на подлокотнике, пальцы подпирают подбородок. Взгляд не прочитать. Только синие глаза, очень ясные, гипнотизирующие.

Хуже всего, что я, похоже, «попала» не только телом, но и сердцем. Поганый Амур выстрелил не туда и не вовремя.

«Сильный мужчина, многократно сильнее меня… которого я не смогу прочитать…»

Я просила? Я просила! ДУРА!

И десять из десяти по внешности.

Хотелось умереть на месте.

Но надо бы просто уйти. Просто. Уйти.

– Сочти, что я твой должник. Когда-нибудь я смогу сделать для тебя что-нибудь полезное…

Я лепила наугад. Мене нельзя предлагать дар в обмен на собственную жизнь. Но мою несостоявшуюся жертву и не приняли.

– Я умею делать все, что умеешь ты. И много больше.

Последнее прозвучало столь многозначительно, что я ощутила себя букашкой, попавшей на планету к Великим Атлантам.

Только я обязана выбраться. И снова злость мне в помощь – раздражение, дерзость, резкость, все, что угодно, что не дает Айрини «спечься». Она, неподготовленная ментально, плавилась под взглядом незнакомца, как жевательная резинка на солнце. Становилась «никакой», подчинялась по всем фронтам. Я, Эра, не подчинялась, пока дерзила.

– Чем я могу от тебя откупиться?

– Откупиться?

Эти глаза напротив… Кажется, в этот момент я поняла, что значит «любить и ненавидеть». Заодно и ненавидела ту часть себя, которая уже облизала синеглазого мучителя, и которой было в высшей степени наплевать, что говорит он, в целом, страшные вещи. Черт, он просто ей нравился. Да Темной Тархале меня в пасть!

Как бороться, когда уже почти побежден изнутри?

Но я боролась.

«Ему не нужны деньги, не нужны мои дела и умения…» Тогда что?!

– Натурой с тобой расплатиться, что ли?

На меня смотрели мягко. Как на низший по разуму подвид инфузорий.

– Натурой?

Темная дорогая рубашка, джинсы, начищенная до блеска обувь – обычная одежда. А мне отчего-то казалось, что на «инквизиторе» невидимый темный плащ. Двойственная иллюзия.

– Может быть, я бы согласился, – прозвучало вдруг, – но ты не выдержишь моей близости.