определить, отчего они образуются и почему так разнятся. Если вы хотите знать мое мнение, то могу сказать, что считаю причиной всего этого пристрастия в питании. Но это только мое предположение…

Витус намеренно так подробно распространялся о характере заболевания, потому что на собственном опыте убедился, что на больного действует успокаивающе, если ему обстоятельно и рассудительно изложить подоплеку его недуга.

Внезапно Стаут выкинул руки вперед и сжал локти Витуса, как в тиски. Его обуял новый приступ боли. Витус с трудом высвободился.

— Магистр, быстро, дай мне тот пузырек в глубине, где лауданум, и бокал с вином капитана.

Он быстро накапал в вино опиумосодержащую настойку и велел Стауту выпить. Пару минут спустя черты лица несчастного скупца расслабились.

— О, Отец наш, сущий на небесах, слава Тебе! Отпустило! — выдохнул он.

— Сможете помочиться? — обратился Витус к Стауту, все еще торчащему на толчке.

Тот с напряженной миной постарался исполнить указание, но ни малейшее журчание не свидетельствовало об успехе его усилий.

— Вы по-прежнему испытываете давление на мочевой пузырь?

— Ага, и какое! И все время хочется, такая тяжесть в животе!

— Хорошо. Сейчас нам придется провести процедуру, сэр, которая не слишком вяжется со статусом капитана. И все-таки вам надо будет потерпеть. Попробуем?

— А что вы хотите сделать?

Витус подробно объяснил ему.

Немного погодя Стаут неуклюже пытался сделать стойку на голове, а Джеральд и О’Могрейн держали его за ноги, рывками дергая вверх: была надежда, что камень сдвинется от встряхивания и освободит канал мочеточника. Наконец после дюжины бесплодных попыток Витус с сожалением сказал:

— Мочевой пузырь, сэр, — это орган с ограниченной возможностью растягиваться. Мы не можем в бездействии наблюдать, как он, все более наполняясь от беспрерывной работы почек, грозит лопнуть. Поэтому я должен сделать камнесечение.

Стаут застенал:

— Господи помилуй, а это еще что такое?

— Я сделаю надрез на коже пониже мошонки, чтобы добраться до камня.

— Меня разрезать?! И думать забудьте!

— Сэр, — Витус заговорил настойчивее. — Вы предпочитаете лопнуть с целехоньким телом?

— А? Нет, конечно, нет. А по-другому нельзя?

— Я мог бы катетеризировать вас. Но это даст только временный эффект. Рано или поздно камень снова перекроет мочеточник.

— Ну что ж, — безнадежно вздохнул Стаут. — Давайте режьте, с Божьей помощью.

— Хорошо.

Витус дал себе время собраться. Операция по удалению камня вовсе не была легкой прогулкой. Она требовала мастерства, наивысшей степени концентрации и крепких нервов.

— Магистр, вынь из гальюна бадью и отставь ее в сторону. Хорошо. Теперь раздобудь два фонаря и повесь их вот сюда, мне нужно больше света. — Он повернулся к капитану:

— Сэр, будьте добры снова сесть на стульчак и расслабиться. Мистер О’Могрейн, отодвиньте, пожалуйста, занавеску, она будет мешать. Мистер Джеральд, мне нужен канат длиной футов в пять с петлями на обоих концах. Диаметр каждой должен быть примерно пять дюймов.

— Можете на меня положиться, кирургик. — Джеральд, не задавая лишних вопросов, поспешно вышел.

И все же прошло еще немало мучительных минут, пока Стаут, которого по-прежнему скручивали приступы боли, был готов к операции.

Витус встал перед ним, продел в обе петли принесенного Джеральдом каната ноги больного и поднял петли до подколенных впадин. Затем нагнул голову Стаута вперед, чтобы канат натянулся до плеч и лег вокруг шеи. Когда капитан со стоном попытался снова распрямиться, то машинально подтянул колени к животу.

— Канат — это мера предосторожности, — пояснил Витус трем своим помощникам.

Они стояли вокруг больного, готовые к выполнению каждый своей функции. Джеральд, за спиной капитана, должен был одной рукой поддерживать его в вертикальном состоянии, а другой, захватив снизу, приподнять мошонку. О’Могрейн и Магистр, один слева, другой справа, разводили Стауту колени.

— Я вполне полагаюсь на вас, джентльмены, — продолжал Витус. — Но пациенты с подобным заболеванием часто бывают непредсказуемы. Для того и нужен канат, чтобы помешать больному нечаянно опустить ноги.

Все трое кивнули. На их лицах застыло напряжение. Несчастный скупец стонал так, что разжалобил бы и камень.

Витус отступил на пару шагов и еще раз перепроверил приготовленные инструменты. Все необходимое было под рукой. «Слава Богу, корабль идет ровным ходом, — подумал он. — Операция и так будет не из легких!» Он накапал безвольно торчащему Стауту еще порцию лауданума и глубоко вдохнул:

— Ну, джентльмены, крепко держите? Хорошо. Тогда приступим.

Мошонка Стаута была высоко задрана вверх и открывала доступ к промежности — области между основанием мошонки и анусом, густо поросшей волосами. Магистр подал Витусу хирургический резак, и тот тщательно выбрил место предстоящей операции. Резак вернул на место. То, что предстояло теперь, было мало приятным, но неотвратимым. Он встал на колени перед пациентом, густо смазал мазью указательный и средний пальцы левой руки и просунул их глубоко в задний проход, под углом вверх. Через некоторое время ему удалось достигнуть мочевого пузыря. Тот был довольно полным. Витус искал, обследовал, прощупывал, и наконец под кончиками его пальцев оказалось нечто твердое. Есть! Вот он, виновник всех мук! Витус начал так перебирать пальцами, чтобы подогнать камень вплотную к промежности. Через какое-то время и это ему удалось.

— Камень капитальной величины!

— Тебе нужен литотом? — спросил Магистр.

— Да.

Не отрывая взгляда от оперируемого места, Витус протянул руку назад, и Магистр вложил в нее инструмент. По сути, литотом объединял в себе два инструмента: с одного конца он представлял собой нож, на другом имел крючок. При операциях, подобной этой, литотом был незаменим, потому что хирургу приходится много раз надрезать и столько же раз раздвигать края разрезанной ткани. Имея в руках литотом, ему надо всего лишь поворачивать инструмент другой стороной, не теряя драгоценного времени. Витус, примерившись, сделал пробный неглубокий диагональный надрез.

— А почему не прямой, от мошонки к анусу? — с любопытством спросил Магистр.

— Разрезая по диагонали, я увеличиваю длину разреза и таким образом величину отверстия, — ответил Витус и приступил к операции.

Стаут в полубессознательном состоянии резко дернулся, но Джеральд, О’Могрейн и Магистр держали его железной хваткой. Витус разрезал все глубже, одновременно проталкивая камень вперед пальцами левой руки. Он уже прошел кожу и вонзился в лежащие под ней ткани. Витус регулярно переворачивал инструмент, чтобы раздвигать края раны и определять, насколько глубоко продвинулся камень.

Наконец перед ним открылась стенка мочевого пузыря. Одним точным движением Витус вскрыл его. На его руки полилась моча, но он не обращал на это внимания. Снова и снова переворачивал он литотом, чтобы раздвигать края раны. Пошевеливая пальцами в прямой кишке, он внимательно смотрел в разрез, но камня все еще не было видно. Еще один осторожный надрез, и