А третье правило гласило: ученики – не подчиненные учителя. Дай им прав и свобод немного больше, чем они того заслуживают, и дети воздадут тебе сторицей. Не навязывай своей точки зрения, умей слушать и слышать. Это правило нравилось Маргарите особенно. Она любила закидывать удочку, бросать крохотный камешек в океан страстей и наблюдать за жаркой дискуссией, за спорами, в которых, как известно, нередко рождается истина. Возможно, она осложняла себе жизнь. Скорее всего, дети, которые уважают и ценят учителя, с удовольствием откликнутся на любые его предложения. Наверное, выбери она сама пьесу для постановки, большинство учеников охотно бы ее поддержали. Но Маргарита понимала: последующая работа окажется гораздо более эффективной в том случае, если они сами ее выберут. И пусть для этого им придется спорить, волноваться, отчаянно ссориться и не менее отчаянно мириться.

Так и случилось. Маргарита Семеновна решила объявить о своей затее с постановкой в тот день, когда класс собрался у Анюты Селивановой. Она выбрала этот момент не случайно. Во-первых, была пятница, а значит, никто не будет спешить доделывать уроки или ложиться спать. Во-вторых, покладистая и спокойная Анюта должна была оказаться хорошей хозяйкой, которая будет следить за тем, чтобы в ее доме было уютно и спокойно каждому гостю, и, как следствие, не позволит жарким спорам разгореться слишком сильно. И наконец, в-третьих, темой сегодняшней костюмированной вечеринки были сказки, и большинство ребят изображали добрых героев, а в обличье добряка всегда сложнее кого-то обидеть. Один Крылов нацепил на себя костюм Людоеда ну, и прихвостня своего Исматова нарядил Серым волком. Но это не страшно. Оба эти героя плохо кончили, так что с целой армией добряков им не справиться.

В общем, момент был выбран удачный. Маргарита, одетая белой королевой из «Алисы…», осторожно бросила зернышко, спросив:

– Вас забавляют все эти вечеринки, правда?

– Конечно! – Белоснежка – Селиванова.

– Ниче так. – Красная Шапочка – Хомич.

Благосклонно склоненная голова Русалочки – Бельченко.

– Натюрлих, Маргарита Пална, ой, простите, Семенна. – Это, естественно, Людоед, поддерживаемый дружными смешками. Маргарита тоже улыбнулась и кинула второе зернышко:

– Я рада. Но вам не кажется, что можно попробовать выйти из квартиры…

– Пойти на улицу? О! Исматов всех распугает. – Робин Гуд – Сережа Липец.

– Давайте лучше в школу. Руссичка офигеет. – Незнайка – Стас Бородулин.

– Влепит всем пары и скажет, что мы издеваемся. – Мальвина – Настя Потапова.

– Тебе не влепит. Ты умная. А меня помучает. – Буратино – Никита Воронов.

И снова общий одобрительный смех.

– Я говорю о школьной сцене, – бросает Маргарита третье зернышко, и смех обрывается.

– В смысле спектакль? – Догадливая Селиванова.

– О! Юлька отгрохает декорации, – радуется Буратино. Маргарита давно уже заметила, что Никита не разделяет общую влюбленность в Бельченко. Ему нравится Юля Дерзун, но, к сожалению, она ягодка совсем другого поля. Она сложная, а он простой. Добрый парень, хороший, но без затей, а Юля открытыми книгами не интересуется. Ей подавай загадки и сложности. Так что, сколько бы она ни держалась особняком, от опытной Маргариты Семеновны не могут укрыться ее осторожные взгляды в сторону Егора. Взгляды, в общем, безответные. Егор, как и большинство, увлечен Анжеликой. Возможно, по-настоящему, а может быть, просто хочет получить пальму первенства. Как бы то ни было, все это не так уж плохо. Во всяком случае, Никита будет не так сильно страдать. У него любовь неразделенная. У Юли тоже. Квиты.

– Декорации, конечно, важны в любой постановке. Но хорошо бы сначала определиться с материалом.

– И что же вы предлагаете ставить, Маргарита Семеновна? – Инициатива, как обычно, у Крылова.

Последнее зернышко:

– Я предлагаю решить вам.

«Сейчас начнется».

Началось. Сразу бурно, резко, возбужденно. Но с таким большим энтузиазмом, что оставалось только радоваться. Это Маргарита и делала, поворачиваясь от оратора к оратору, улыбаясь и стараясь не упустить нить дискуссии.

– Бунина давайте. «Легкое дыхание». – Настя Потапова.

– Еще чего выдумала! Сопли какие-то. – Исматов.

– А что ты предлагаешь?

– Да я ниче не предлагаю. Мне ваще по фиг.

– Ну и не лезь тогда!

– Пушкина, ребят. – Умница Селиванова. Предлагает Пушкина потому, что об Александре Сергеевиче никто не решится отозваться неуважительно.

– Лучше Лермонтова, – откликается Крылов. – Чур, Бельченко княжна Мэри.

– А ты в Печорины метишь? – вступает в разговор Егор Шлыков. Он единственный без костюма. И вообще на вечер явился в первый раз. Скорее всего, решил напомнить о себе. Он так старательно игнорировал все начинания Маргариты Семеновны, что в конце концов она просто перестала реагировать на его поведение, вычеркнула его из списка своих интересов. Колкостей не замечала, отношений наладить не пыталась, просто отпустила ситуацию. Говорила себе, что надо бы выяснить причину такого поведения мальчишки, но все тянула и откладывала. Как ни странно, даже имя перестало ее раздражать и вызывать неприятные ассоциации. Хотя что ж тут странного? Этот Егор ничем не походил на того – другого. С тем все было иначе. Но как давно это было. Хотя недостаточно давно для того, чтобы обо всем забыть. Хорошо, что Шлыков хотя бы перестал вызывать эти болезненные воспоминания. Он, конечно, как мозоль, но недавно приобретенная, не старая. Сейчас, правда, не на Маргариту напал, а на Крылова, а это Маргарите даже нравится. Крылов, конечно, бравирует, защищается:

– Ну, не вам же играть Григория Александровича, сударь? – Людоед отвесил в сторону Шлыкова ироничный поклон. Некоторые слушатели засмеялись. Действительно, представить Егора в образе Печорина сложно. Ни черных бровей, ни зеленых глаз, ни светлых волос. Правда, и Крылов совсем не блондин. Но все же на героя Лермонтова похож больше. Что есть, то есть.

– Я и не претендую, – с усмешкой бросает Егор. – Печорин плохо кончил. Как и Людоед, кстати. – Маргарита не выдерживает, улыбается. Шлыков озвучил ее мысли. Улыбается и Анжелика Бельченко, смотрит на Егора с интересом, он ей подмигивает, а руки Крылова непроизвольно сжимаются в кулаки. Маргарита уже открыла рот, чтобы вмешаться, но:

– Ладно, не хотите классиков, давайте за современников возьмемся. – Снова умница Селиванова. Ей только драки в квартире не хватало. А светлые обои? А хрустальные бокалы? А шкура белого медведя на полу? Нет, пятна крови на всем этом будут совершенно лишними. Родители в восторг от такого антуража не придут.

– Ага. Житинкина давайте копировать. Вот директор с завучем обрадуются.

– Зато аншлаг обеспечен.

– Угу. А Ритулю потом уволят. Ой, простите, Маргарита Семеновна!

– А кто такой Житинкин?