— Ну и кто тут у нас? — рокочет незнакомый голос.

Я поднимаю взгляд и столбенею. Напротив, подбоченившись, стоит девушка. Пышные формы обтянуты изумрудно-зеленым платьем, темные кудри перехвачены скрученной в жгут банданой, а длинные стрелки на глазах нарисованы настолько идеально, будто над ними работала команда стилистов. Но не это главное. Не это пригвождает меня к полу и сбивает дыхание. Девушка похожа на полноводную, бурную реку. Или на грозу со шквальным ветром и молниями. Словом, на стихию. От нее исходит дикая, захлестывающая энергия.

Девушка-стихия неспешно оглядывает меня и задерживается на босых ступнях. Я неловко переступаю с ноги на ногу.

— Бруевич, тапки! — Звонко щелкают пальцы.

— Я что тебе, Бобик? — раздается из глубины комнаты.

Скрипят пружины, шаркают шаги, и доносится невнятное ворчание. Я различаю слова «иерархия», «валет» и «нечестно».

— В общем, это Грипп Петрова. — Трефовый король отцепляет мою руку от своего плеча (а я и не замечала, что по-прежнему держусь за него).

— Да уж догадалась, — говорит девушка-стихия. — Меня зовут Инна. Будем знакомы.

— Привет, — выдавливаю я.

— Хватит так на нее пялиться, а то я начну ревновать, — мурлычет мне на ухо сатир.

Я поворачиваюсь к нему. Рога и копыта вернулись, а вот от «Митеньки» не осталось и следа. Даже свежие ожоги исчезли.

— А это что за покемон? — спрашивает Инна.

— Просто безымянный «волшебный помощник», — представляется рогатый, показывая пальцами кавычки. — Класс: нечисть. Отряд: великолепные. Подотряд: сногсшибательные. А теперь поведайте-ка нам, ребятки, где это мы очутились? Что у вас тут, бар? А «Гремучего дятла» подаете?

Я озираюсь вокруг.

Действительно, мы с сатиром опять оказались в баре, но с «Головорезом» у него — слава богу — нет ничего общего.

На кирпичных стенах висят виниловые пластинки, кашпо с цветами и дорожные знаки. Круглые столики обступают разномастные стулья: одни словно перекочевали из дворца, другие — с ближайшей помойки. В середине комнаты стоит бильярдный стол, из углов помигивают игровые автоматы. Дальний левый закуток отведен под сцену, и ее большую часть занимает ударная установка. Справа от пола к потолку тянется толстая труба. За ней мелькает чей-то силуэт, — наверное, там шастает не-Бобик.

А еще тут есть этажерка с книгами. Прямо рядом с зеркалом, из которого мы только что вышли.

— Добро пожаловать в бар «Депрессо», — ухмыляется Инна.

— У бара нет названия, — недовольно поправляет Гриф и, подойдя к стойке, водружает на нее сверток из «Приюта старьевщика».

— Прихватил сувенирчик? — Инна скептически качает головой. — И насколько же он опасен по шкале от нуля до десяти?

— Тринадцать с половиной. — Сатир, взяв кий, склоняется над бильярдным столом.

Из-за трубы выходит невысокий парень, одетый в черную футболку с горящим черепом и рваные джинсы. Шаркая по полу вьетнамками, он подходит ко мне и бросает под ноги тапочки в виде динозавровых лап.

— Спасибо. — Я влезаю в мягкую и теплую обувку.

Парень кидает на Инну бритвенно-острый взгляд и, почесав макушку, протягивает мне руку.

Тук! Кий ударяет по белому шару, тот влетает в синий и загоняет его в сетку.

— Бруевич. — Парень крепко сжимает мои пальцы. — Это фамилия, если что. А имя Андрюха. Но ты зови меня Бруевич, как все.

— А я Грипп.

У Бруевича бешеные зеленые глаза и черный ежик волос, вдоль и поперек пересеченный белыми шрамами. О его голову явно разбивали бутылки, и не один раз. Я ни секунды не сомневаюсь, что передо мной — дама треф. У Бруевича есть нечто общее с Венечкой, он тоже чудаковатый и смотрит так, будто душу сканирует. Да и сатир вроде упоминал о даме по имени Андрей.

— Давайте я сварю эспрессо. — Инна, покачивая бедрами, плывет к барной стойке, на которой хромом сияет винтажная кофемашина. — И вы расскажете, что было в Терновнике… Убери отсюда эту штуковину, — бросает она Грифу, и тот послушно оттаскивает оружие подальше.

Меня накрывает усталость — резко и окончательно. Теперь я не могу думать ни о чем, кроме кофе. Горячий, густой — вот бы почувствовать его в желудке. Взобравшись на барный табурет, я скрещиваю руки на стойке и опускаю на них отяжелевшую голову. Инна громко бряцает и стучит прямо над ухом, готовя эспрессо, но мне все равно. Не сдвинусь с места, даже если прилетит метеорит.

Вообще надо бы попросить телефон и позвонить Крис. Сколько меня не было? Часов двадцать? Мачеха, наверное, перевернула вверх дном весь Питер. Не представляю, как буду объясняться с ней, и решаю отложить тяжелый разговор. Сейчас я просто не в состоянии.

— Скоро полегчает, — обещает Инна. — После прогулки на ту сторону всегда чувствуешь опустошение. Эспрессо и десерт вернут тебя к жизни. Бруевич, тащи черничный пирог!

— Да что ж такое. Хватит мной командовать, — бурчит дама, но покорно шаркает к холодильнику.

Кажется, я отключаюсь на пару минут и возвращаюсь в сознание, когда воздух наполняется кофейным ароматом. Поднимаю голову: на стойке выстроился ряд чашек. Инна взмахивает над ними ладонью, гоня запах в мою сторону, и улыбается. Рядом на блюдце, завалившись на бок, лежит внушительный кусок черничного пирога с воткнутой в него вилкой.

Я тру лицо ладонями и принимаюсь за угощение. Начинаю с эспрессо и проглатываю его почти залпом, благо он успел поостыть. Инна пододвигает вторую чашку.

Тут я замечаю, что остальные, включая сатира, сгрудились немного поодаль и разглядывают предмет, лежащий на стойке. На полу валяются серое тряпье и обрезки бечевки, — значит, Гриф распаковал свой «сувенирчик». Я тяну шею, чтобы разглядеть, что за оружие приковало к себе всеобщее внимание.

Вначале мне кажется, что на стойке лежит большой серебряный крест, забрызганный сверкающей кровью. А потом я понимаю, что это меч, в рукоять и лезвие которого вплавлены сотни красных кристаллов.

— Орлики, ну вы прям как дети, увидавшие новую игрушку. — Инна вздыхает. — Давайте уже, отвлекитесь и расскажите, что случилось в Терновнике. Первое, что меня интересует: откуда взялась эта железяка и куда делся любимый тесак Грифа? Я как раз собиралась сказать Бруевичу, чтобы он его почистил…

— Ты реально держишь меня за слугу? — возмущается дама.

— Ну, так. — Инна крутит в воздухе ладонью.

— Святой Пантелеймон, — Бруевич делает вид, что молится, — даруй мне сил и мудрости, чтобы не убить эту женщину.

Гриф отрывает от меча полусонный взгляд.

— В общем, давайте я все расскажу по порядку, — он давит зевок и глотает кофе, — чтобы всем стало ясно, что к чему. — И король начинает…

Он неспроста оказался на крыше «Головореза». Вначале Гриф побывал в квартире моей бабушки, пройдя сквозь зеркало в коридоре. Он заглянул в комнату ровно в тот момент, когда мы с сатиром растворились в желтом тумане. Переместившись в Терновник вслед за нами, король обосновался на крыше и принялся ждать, когда мы выйдем из бара. Через некоторое время он услышал, что прямо под ним, в номере, началась заварушка. Гриф заглянул в оконце, увидел Лимо, его сообщников, меня и сатира. Поняв, что нам нужна помощь, он спрыгнул вниз и ввязался в драку.