Лицо до самых глаз скрывала маска, а в них горел яростный огонь. На груди его качался крупный амулет с незнакомым мне камнем, в котором клубилась чужая магия.

Это не работа искателей, точно. И что у него за сила, я не знаю!

Милостивая Матерь, да почему же я настолько бесполезна! Взгляд заметался в поисках палки, да чего угодно! И вдруг…

Рядом с убитым разбойником лежал скользкий от крови топор. Мне хватило нескольких мгновений – подстегиваемая страхом за Ренна, я кинулась к оружию, стараясь не смотреть на развороченную голову, но едва смогла поднять его обеими руками. Вцепилась в рукоятку так крепко, будто это могло как-то помочь.

А они бились так страшно, что сомнений не оставалось – кто-то обязательно умрет. Живыми из таких битв не выходят.

Я вскинула топор, перехватывая его поудобней. Какой из меня воин? Смех, да и только! Этот разбойник уделает меня одной рукой, толкнет так, что дух вышибет. И поминай как звали.

Но Ренн… Разве я могла его бросить? Создать врата и исчезнуть, оставив его один на один с опасностью. Пусть даже так неуклюже, так наивно, я попытаюсь ему помочь.

Крадучись мелкими шажками, я приближалась к ним, а поджилки тряслись. Что я могу противопоставить врагу? Я ведь даже дрова не рубила, не раскалывала породу кайлом, и нет у меня сил, как у взрослого мужчины. А моя магия призвана лишь исцелять и чаровать амулеты.

Говорят, жрицы древности могли одной силой мысли расколоть землю. Вырастить каменные столбы выше облаков, заставить извергаться вулканы. Но однажды Матерь Гор решила: такие силы несут лишь вред и искушение, и не следует их вкладывать в тела простых людей, потому что даже ее благие дочери оказались недостойны такого могущества.

За спинами врагов маячила пропасть. Голодный зев Ущелья Забытых терпеливо ждал подношения, и то один, то второй оказывались в опасной близости от него. Сердце колотилось в ладонях, которыми я стискивала рукоять топора. Запах чужой крови забивал ноздри, пот катился градом по спине.

Шаг, еще шаг… Они двигаются слишком быстро, кидаются друг на друга и разлетаются, как столкнувшиеся камни.

Давай же, Ренн, пожалуйста!

От страха я позабыла все слова, все молитвы богине. Прошло совсем немного времени, но для меня оно растянулось в бесконечность.

Медлить больше нельзя. И пусть Ренн потом меня хоть проклянет, я должна это сделать! Отпустив на волю всю свою смелость, все отчаяние, я бросилась вперед. Топор вдруг стал почти невесомым – я сумела занести его над головой, а в следующий миг раздался глухой скрежет…

Я влетела в каменную стену – преграда выросла у меня перед лицом так быстро, что я не успела отреагировать. Оружие выпало из рук, и я в неверии зашарила по холодной плите.

Что это… Как?! Как такое возможно?!

Стена отделяла меня от дерущихся и в длину была не меньше, чем три размаха рук. Я все еще слышала звуки битвы, слышала надсадные хрипы – они ввинчивались в голову, как раскаленные сверла. Ноги сами понесли меня вперед, за границы стены, и когда я вынырнула на открытую площадку, то не смогла сдержать вскрика.

Глава 17. Старый друг

Реннейр

Проклятье, если не этот разбойник, то девчонка меня доконает. Что она задумала, дурная?! Схватила топор и, крадучись, приближалась к нам.

Ненормальная!

Жить надоело?!

Хотелось крикнуть ей, схватить за шиворот и утащить прочь, но противник не давал мне расслабиться. Было в нем что-то дикое, необузданное, а еще до странности знакомое. Нереальное.

Будто много лет назад со мной это уже происходило, ведь тело помнило эти движения, эти приемы.

Я сам когда-то так дрался.

Лицо разбойника скрывала темная маска, лишь глаза под густыми бровями горели. Искрили.

Шаг, удар, поворот. Я почти не чувствую руки, но продолжаю биться. Я буду драться до последнего, цепляться за жизнь зубами, когтями, потому что за моей спиной стоит женщина, которую во что бы то ни стало нужно защитить. Будь она хоть трижды бестолковой и отчаянной.

Пот застилал глаза, дыхание сбивалось, и вдруг – неуловимое движение, мелькание огненных волос и скрежет камня.

В этот момент враг бросился на меня, вкладывая остаток сил в последний рывок. Тело хорошо усвоило науку. Меч, как продолжение руки, и лезвие вспороло тугой живот.

Красный Топор отпрянул от меня, выкатив глаза и глухо рыча. Кровь толчками вытекала из раны, заливала сапоги и камни под ногами. Разбойник зашатался. Тяжело вскинул руки, но оружие выпало из ослабевших пальцев.

– Реннейр!

Рамона метнулась ко мне и со стоном прижалась к груди. Морщась от боли, я обхватил ее здоровой рукой.

– Куда ты лезешь, дурочка? – крикнул в сердцах.

Она дрожала, как осиновый листок. Я слышал, как зубы отбивают дробь, а сердце колотится мне в ребра. Собиралась броситься на здорового и опасного мужика, как мышонок против волка? И хорошо, что ее остановила та стена, – никак сама Матерь Гор вмешалась, уберегла безрассудную дочь.

Разбойник медленно отступал к пропасти. Из распоротого живота хлестала кровь, но глаза… В них горел бешеный огонь. Так смотрит зверь, которого загнали в угол, и которому больше нечего терять. Взгляд его светился так, словно это он одержал победу.

И вдруг медленно, словно преодолевая сопротивление, этот человек потянулся и сдвинул маску.

Сердце пропустило удар.

– Узнал меня, друг? – ощерился он, и лицо осветилось ликованием.

– Крис!

Мир взорвался цветными искрами, горло перехватил спазм.

Я хотел метнуться вперед, но тело онемело, а разум заметался. Я не верил глазам, все произошло так быстро… Так неуловимо и поспешно, что я никак не успел осознать, подготовиться, что-то сделать.

– До встречи в Бездне, Ренн… Передавай привет папаше, это все… из-за него…

Раскинув руки и издав торжествующий вопль, Кристейн накренился назад и стал падать, как подстреленный в полете коршун.

– Крис! – будто со стороны я услышал собственный хриплый голос. Взмахнул рукой: – Нет!

Я попытался ухватить мгновение, замедлить бег времени, но все было бесполезно. Один миг – и Ущелье Забытых поглотило новую жертву.

Мертвая тишина укрыла нас непроницаемым коконом.

Солнце светило ярко. Даже слишком. Слепило глаза.

Мы застыли, прижавшись друг к другу, дыша через раз.

– Ренн… – послышался тихий шепот.

Я опустил глаза и перехватил встревоженный взгляд. Лицо ее было бледным, щеки перемазаны пылью, волосы прилипли к вискам, а на губах запеклась кровь. Но даже сейчас, в эту страшную минуту, она казалась прекрасной.

– Надо залечить рану, – Рамона коснулась плеча, и тело прошила острая боль. С