Попробовала выдернуть одеяло, но не получилось, потому что на нем развалилась тяжеленная наглая туша. Пошарила взглядом вокруг, но раскиданной вчера одежды не было. Ещё раз чёрт!

— Четыре минуты, — флегматично заявило гад бессовестный, с интересом и ожиданием на меня взирая.

— Зараза, — поделилась с ним соображениями на его счёт и осторожно села, придерживая одеяло на груди.

Ник выразительно повел бровью, чуть повернул голову и смог увидеть мою оголенную спину. Секунда, вторая, третья, а затем до меня доходит, что ему сейчас лучше всего видно левое плечо, а у меня там…

Улыбка стремительно угасла на довольно красивом молодом лице, озарив его не радостью и предвкушением, а какой-то нехорошей мрачностью.

— Откуда это? — оказался он умнее, чем я думала, и опустил вопрос «что это?».

— От верблюда, — не собиралась я ему ничего говорить, откинула одеяло, вскочила на ноги, поежившись от холода, и бегом бросилась в ванную комнату, скрывшись за непрозрачной дверкой.

— Варь, серьезно, откуда шрам? — послышалось из комнаты.

Всё же Сэм в этом плане был более тактичен и промолчал, когда я ему не ответила. Этот же молчать явно не собирался.

— Ты что, не знаешь, откуда шрамы берутся? — огрызнулась я, чувствуя себя за дверью почти что в безопасности.

Ник промолчал, выразительно как-то, а затем глухо сообщил:

— У тебя три минуты.

Это были самые продуктивные три минуты в моей жизни. Я быстро умылась, расчесалась обнаруженной тут же расческой и уже собиралась идти и решать, во что одеваться, как вдруг раздался короткий стук в дверь, после чего она без разрешения приоткрылась и мне была протянута вешалка с черно-золотым платьем. В смысле, само оно было золотым, а пуговицы и вышитое по бокам кружево — черным.

Надела его я тоже быстро, радуясь отсутствию корсета, ещё пару секунд покрасовалась перед зеркалом, рассматривая свою тонкую фигуру и вспоминая наш вчерашний разговор, а потом уже выскочила в спальню.

— Кто оставил тебе шрам? — наткнулась тут же на хмурый взгляд Никоса, протягивающего мне черные туфельки на небольшом каблуке.

Обувь приняла, а вот на парня посмотрела недовольно, проходя к кровати и принимаясь натягивать туфли на ноги.

— Сама себе оставила, на память, — я сегодня с утра прямо ходячая язва.

— Ой ли? — не собирался верить мне Ник, — Если бы сама, то ты бы так не реагировала. Варя, кто это сделал?

— Да какая разница? — я резко поднялась, не испугавшись недовольного парня, скрестившего руки на груди и смотрящего на меня с высоты, — Тебе не всё ли равно? Этот человек остался там, куда я, если слушать вас всех, больше не вернусь, к тому же я отомстила, так что не забивай себе голову.

И я, посчитав разговор законченным, пошла к двери, чуть-чуть несмело, пробуя обувь. Но была остановлена легшей на плечо рукой, после чего меня немного грубо рывком развернули, удержали от падения, наградили совсем уж нехорошим взглядом и добили аргументом:

— Если уж этот человек остался в твоем прошлом и ты даже отомстила, то почему бы не рассказать мне, кто это был и как так получилось?

****

Что я могла сказать на такой логичный довод?

— Потому что, — вот, собственно, что я ему сказала, вырвалась из хватки и продолжила прерванное движение.

В этот раз он меня не останавливал, только вздохнул раздраженно и пошел следом. Впереди я шла недолго, ровно до того момента, как оказалась в коридоре.

— Ну и куда дальше? — выразительно посмотрела сначала налево, затем направо.

Ник не ответил, молча схватил меня за руку и поволок направо. Собственно, кто бы сомневался.

— Будем завтракать со всеми или по дороге?

Кто-нибудь сомневался в моём ответе?

— По дороге, — сказала, даже не задумываясь.

— Твои брат и сестра сказали также, — кивнул Ник, не оборачиваясь и продолжая нестись вначале по коридору, потом по лестнице.

На ступеньках он галантно притормозил, когда понял, что я на каблуках могу максимум быстренько улететь носом вперёд. Когда мы, спустившись по лестнице и миновав просторный холл, вышли на улицу, там нас уже ожидало много людей. Слишком много людей. А я социофобушек…

Больше всего здесь было стражей. Их светлые плащи сразу кидались в глаза, а невообразимо большое количество на один квадратным метр вынуждало стоять и тихонько ужасаться.

— Варэа, — приветствовали родители, привлекая к себе моё внимание.

М-мама, будто забыв о вчерашнем конфликте интересов, подошла и крепко меня обняла. Настолько крепко, что у меня ребра затрещали, но я невольно ощутила то доброе тепло, исходящее от неё. Такое необычное, с каким я прежде никогда не сталкивалась. Слишком доброе, открытое, слегка наивное.

— Не смущай девочку, Элен, — мягко пожурил её супруг, вынуждая женщину несмело отпустить меня, но не отойти.

— Прости, — зашептала она, сильно зажмурившись, — прости меня за всё, Варэа, маленькая, я никогда не думала, что всё так выйдет. Прости, прошу тебя! Я очень сильно виновата перед тобой, я…

Договорить она не сумела, ей элементарно император не позволил, обняв и мягко отстранив от меня подальше. А она плакала. Не открывая глаз, поджав губы, беззвучно всхлипывала, заливая своё красивое лицо слезами.

Да, не так я себе всё это представляла. Мне всегда казалось, что леди королевских кровей изображают из себя холодных и бесчувственных стерв, которые никогда не выставляют своих чувств напоказ. По крайней мере, так писалось в книжках.

Находящиеся здесь в большом количестве воины, слуги, какие-то мужчины в костюмах и вся моя семья с жалостью смотрели ей вслед, а я… Какой-то голосок в голове напомнил отчаянно, что я как бы зла и полна ненависти, но он был тут же убит логикой и чувствами. Первая заметила, что мне дали в распоряжение максимум два месяца жизни, за которые можно хотя бы попытаться наладить отношения с этими людьми. Что касается чувств — мне было больно. Мучительно больно смотреть на её слёзы. Внутри как будто что-то с яростью рвалось на мелкие кусочки, стало очень тяжело дышать, желудок свело и к тому же капельки слез заблестели на ресницах.

— Чёрт, — прошептала я, разрываясь от детской обиды и этой, настоящей боли.

Не понимая, что делать и какие органы слушать, отчаянно прикусила губу, невольно сжимая кулаки, и не в состоянии заставить себя отвернуться от уже в голос рыдающей женщины.

Решение нашло меня само.

— Давай, — шепнуло оно голосом Ника, после чего он отпустил мою руку и незаметно для остальных подтолкнул вперёд.

Чёрт-чёрт-чёрт!

Резко выдохнув, я вдруг взяла и наплевала на всё, зажмурилась на мгновение и уверенно двинулась к той, что сейчас так убивалась. Признаться, никогда не знала, как утешать людей. Моей фантазии всегда хватало только на что-то вроде «не плачь, всё хорошо будет». Представляю, если я сейчас подобное выдам…