Я так скучала…

Так скучала по нему.

По его силе, ловкости, уверенности, молчаливой заботе.

Плевать на то, что он – оборотень.

Плевать, что охотник.

И среди охотников бывают прекрасные люди. Честные, умные, стойкие.

И среди ведьм есть предательницы. Которые могут ударить по голове сзади, когда ты этого совсем не ждешь, только бы выслужиться перед другими.

Межвидовые союзы запрещены? Плевать. Все это – полная ерунда.

Прямо сейчас я балансировала на грани безумия, и четко видела, что Джеймс, мой Джеймс точно также удерживает себя на одной-единственной ниточке, только бы не сорваться вниз, не рухнуть в бездну, не дать горящему в адском пламени костра вожделения телу воли.

Он втянул воздух у моего уха, а потом вдруг коснулся губами его раковины. Меня словно молнией прострелило. И я подалась вперед, привстала на цыпочки и сама…сама накрыла его губы своими дрожащими губами.

Только не отпускай…только не отпускай…

Но охотник и не думал.

Эта маленькая победа с его стороны – мой полноценный шаг к нему навстречу – будто бы сорвал клеммы, открыл заслон и откуда-то рвануло дикое желание, сметая все на своем пути.

Его руки, покоряя и властвуя, прошлись по моему телу, уверенно обласкали все изгибы, затронули такие струны души, о которых я и не подозревала, и все они запели, зазвенели мелодией тысяч колокольчиков, и Джеймс быстро улыбнулся, ощутив мою отдачу.

Губы оборотня быстро нашли мои. Поймав мой последний выдох, он обрушился на меня как ураган, как цунами, смыв волной все, что было до него, погрузив в глубокое синее море, состоящее только из его запаха, объятий и сладкого повелевания.

Он покорял. Он властвовал. Передавал бразды правления на секунду, но после тут же их перехватывал, не желая тратить и секунды впустую.

Каким-то невероятным образом он чувствовал, понимал, что мне нравится, что я люблю, в чем отчаянно нуждаюсь прямо сейчас и делал все так, как нужно. Играл на моем теле какую-то невероятную сонату, а мне оставалось только следовать за ним, радостно ощущая силу, которой он щедро делился.

Ничего не было вокруг.

Только он. Только я.

И безбрежное синее море удовольствия, в котором мы плавали, делясь друг с другом крупицами кислорода.

Кровь бурлила, кипела лавой, обжигала изнутри.

И не было конца и края этой томительной, иссушающей страсти, переходящей на нежность.

Тонкие всхлипы, короткие вздохи. На нас обрушилась ночь и пленила, забрала себе все другие мысли.

Мы так долго и отчаянно нуждались друг в друге, что теперь не было нужды строить вокруг барьеры.

К черту слова.

К дьяволу объяснения.

Есть только мы.

Есть только он.

И я.

И нет никаких ведь, оборотней.

Есть только мужчина и женщина.

И бесконечная, иссушающая нежность, дарящая покой, защиту, покровительство и освобождение…

Когда позже нас прибило волной удовольствия к берегу, он убрал с моего лица упавшую прядь волос. Усмехнулся.

— Ты как?

— Вау…я…

В сумерках моей темницы его глаза блестели завораживающим светом. Он смотрел, не отрываясь, на меня, пальцами все еще чертил волшебные узоры, не желая ни на мгновение отрываться от моей горящей после его ласк кожи.

От его тихого утробного смешка моя голова качнулась на его груди. Не мешкая, он тут же притянул меня к себе ближе, и я котенком свернулась на его груди, окутанная запахом, ставшим родным, руками, обещающими защиту и покровительство, слушая ритм сердца, которое билось точно также, как и мое.

— Ничего такого я не планировал… — тихо и с улыбкой проговорил Джеймс, а я рассмеялась.

Я и подавно!

Но в тут минуту, когда я увидела, кто вошел в эту дверь, кто разыскал меня черт знает где, все вдруг встало на свои места.

Джеймсу не нужно было от меня ничего. Наоборот, он давал слишком многое…

— Я так долго тебя искал… — задумчиво сказал он, пропуская прядь моих волос между своих пальцев. И я сразу поняла, что он имеет в виду. Потому что его слова отозвались в глубине моего естества.

— А я так долго тебя ждала…

26

Едва мы с моим охотником вышли из подвала, в который меня бросили ведьмы, как я вздохнула с облегчением – оказалось, что все это время и не дышала, и не думала, и не ждала ничего. Только опасалась: что-то снова должно было пойти не так. Но только Джеймс погладил большим пальцем тыльную сторону моей влажной от переживаний ладони, как это чувство отпустило. Что бы ни случилось, все будет верным, правильным. Моя уверенность черпалась и из твердости Джеймса, и от того, что в руках начала покалывать искорками магия. Под землей она не могла пульсировать по крови, обездвиженная объединенным колдовством более сильных ведьм, но тут, наверху, снова проснулась, снова растянула свои ниточки –паутинки по всему телу, придавая уверенность, вселяя силу. И теперь ее, казалось, стало даже больше, чем было. Будто бы две силы – моя и охотника – слились воедино, забурлили под моей кожей обильной, полноводной рекой.

— Тот, кто покушается на добычу волка, должен отплатить, — твердо проговорил Джеймс, блеснув глазами, а я оглянулась вокруг. Волки из его стаи опустили головы, примолкли, соглашаясь с ним. Странно, но они вели себя с этим человеком так, будто бы он стал альфой стаи, и противоречить такой силе никто даже не пытался.

Я держалась подальше от волков – оборотней всю свою жизнь, как и все ведьмы, и за один раз этот страх перед ними излечить было нельзя. Несмотря на то, что Джеймса я уже не относила к своим врагам, его соплеменники все равно немного пугали. Я ждала, что они сделают или скажут что-то, что мне может не понравиться. Но волки молчали. Они только поблескивали своими желтыми глазами, порыкивали от нетерпения, ожидая, что скажет им Джеймс. Он же вел себя так уверенно, словно являлся альфой, главой огромной стаи.

Волки все прибывали и прибывали на поляну, и совсем скоро их стало так много, куда ни кинь взгляд – всюду серый мех и оскаленные белые зубы…

Я сжала руки в кулаки, готовясь дать им словесный отпор, если что-то пойдет не так, но вдруг…

— Альфа, — обратился к Джеймсу мужчина, который стоял в тени деревьев. Он держался отстранённо, но уверенно, так, как может вести себя правая рука главы стаи. — Через несколько минут тут будут ведьмы. Наверняка мисс Мориц нужно обезопасить, спрятать туда, где они ее не достанут.