Полиция не сообщает, был ли выплачен выкуп размером один миллион крон».

Дрожащими руками Рейне разогнул скобки и извлек из газеты страницы со статьей, сложил их и сунул в карман. Остальную часть газеты он выбросил в мусорный бак. Потом он подошел к столу с двумя скамьями из напополам распиленных вдоль сосновых стволов, где посетители площадки отдыха устраивали пикники. Он сел и принялся тупо рассматривать текстуру и сучки досок столешницы.

Он чувствовал себя так же, как когда-то, в возрасте десяти лет, когда он совершенно внезапно и неожиданно заболел. В тот день он купался, плавал и прекрасно себя чувствовал, но вдруг, прямо в воде, его охватила страшная слабость, почти лишившая его способности двигаться. Шатаясь, он вышел из реки. На плечи словно легла невероятная тяжесть. Он накинул на плечи полотенце и без сил повалился на землю. Бывшие на берегу взрослые положили его в машину и отвезли в больницу, где врачи нашли у Рейне какую-то вирусную инфекцию.

Сейчас он ощущал точно такую же колоссальную слабость, такой же упадок сил; к тому же его еще и тошнило. Он не знал, как поведет машину.

Но он должен, обязан вернуться на дачу. Он хотел оказаться под защитой четырех стен. Он должен спросить Ангелу, правда ли то, что написано в статье. Может быть, это неправда. Убийство! Но что он знает о прошлом Ангелы? Ничего.

Какими словами надо облечь вопрос? Он вспомнил о ружье в комнате Себастьяна. Может быть, лучше ничего не говорить, пока ружье у Ангелы. Он решил вести себя так, словно ничего не произошло.

За спиной послышался рев мощного мотора. К площадке отдыха подъехал грузовик. Рейне вскочил. Слабость как будто рукой сняло. Он сел в машину и включил зажигание.

Вернувшись домой, он пошел в сарай и положил сложенные газетные страницы со статьей в жестяную коробку, под пачки денег. Потом он направился в дом, к Ангеле и Себастьяну.

Ангела стояла у мойки и чистила картошку. Себастьян стоял рядом с ней на стуле и, неумело орудуя обычным столовым ножом, пытался ей подражать.

— Я не знала, когда ты вернешься, поискала в холодильнике и нашла в морозилке кусок рыбы. Я его разморозила и решила приготовить жареную рыбу с картофельным пюре.

Рейне молча кивнул. Господи, он приехал с похорон их сына, а она толкует о рыбе с картошкой. Но у него не было ни малейшего желания говорить ей об этом.

Мальчик обернулся к Рейне. На нем был фартук Ангелы, доходивший Себастьяну до пяток.

— Ты привез мне каких-нибудь сладостей, папа? — спросил он.

— Нет, я забыл.

Он хотел сказать мальчику, чтобы тот называл его не папой. А Рейне. Но может быть, оно и к лучшему, что мальчик забыл их имена.

— Но завтра ты купишь мне чего-нибудь сладкого? — не отставал малыш.

— Может быть. Посмотрим.

Машинально Рейне принялся помогать готовить обед и накрывать на стол. Он достал сковородку и смазал ее маргарином. Ангела в это время болтала с Себастьяном. Время от времени Рейне поглядывал на жену. Он наблюдал за ее неторопливыми движениями, смотрел на ее светло-голубые глаза, толстые пальцы с коротко обрубленными ногтями. Кого, думал он, каких двух человек убила она — мужчин, женщин, детей?

Когда они принялись за еду, Ангела озабоченно сказала, что Себастьян очень мало ест.

— Я не люблю рыбу, — канючил Себастьян.

— Но рыбу надо есть. Это здоровая пища. В рыбе есть вещества, которые нужны организму и помогают расти, — назидательно произнесла Ангела.

— Когда я был маленьким, то тоже не любил рыбу, — сказал Рейне, поддержав Себастьяна. — В детском доме у меня был друг, который ел все, и он обычно съедал мою порцию. Так я избавлялся от необходимости есть рыбу. И видишь, несмотря на это, я вырос большим и сильным.

— Не смей так говорить!

Она была так шокирована, что Рейне едва не рассмеялся. Какой бред! Не прошло и двух часов, как он похоронил их сына и узнал, что его жена совершила два убийства. И вот она сидит перед ним и упрекает в том, что он в детстве не ел рыбу.

Он заставил себя говорить о всяких пустяках, а потом помог Ангеле вымыть посуду. Потом терпение его иссякло. Он не мог дальше выносить это притворство. Надо пройтись по свежему воздуху.

— Я пойду прогуляюсь, — сказал он и надел куртку.

— Кажется, собирается дождь.

— В этой куртке мне не страшен никакой дождь, — ответил Рейне и поднял воротник.

Несколько часов он бродил по лесу под сильным дождем. Хотелось сосредоточиться и обдумать положение, в которое он попал, но мозг отказывался повиноваться. Он хотел отдохнуть, послушать шум дождя в листве, треск сучьев под ногами Рейне, звонкие крики дроздов, мокнущих под дождем.

Вымокший и уставший, он вернулся домой с одним-единственным желанием — выпить чашку чаю и принять горячий душ.

Еще не успев войти в дом, Рейне понял, что произошло что-то неладное. Свинцовые тучи заволокли небо, в доме стало мало света, но ни в одном окне не горел свет.

Он открыл дверь и вошел в прихожую. В доме было темно и тихо. Рейне включил свет, позвал Ангелу, прошел через кухню в гостиную, а потом вернулся в прихожую. Подойдя к лестнице, он еще раз позвал жену. Ангела никогда не выходила из дома одна. Рейне взбежал вверх по лестнице.

Дверь в комнату Себастьяна была не заперта. Впервые за много дней Рейне смог в нее войти. Ящики комода, где лежали детские вещи, были пусты. На месте были и почти все игрушки, за исключением гориллы и игрушечного трактора.

Рейне заглянул под кровать Себастьяна, поднял матрацы — на кровати и на полу. Под ними не было ничего.

Он обыскал весь дом, но не нашел того, что искал. Этого он не ожидал. Ангела взяла с собой ружье.

С сильно бьющимся сердцем он выбежал на улицу, под дождь, пересек лужайку, ворвался в сарай и смахнул с верстака верхние жестяные коробки.

В самой нижней из них лежала пара ржавых гаек.

Деньги и газета исчезли.

Рейне долго петлял на пространстве между старыми административными зданиями и шарикоподшипниковым заводом, ища, куда бы приткнуть машину. Ему хотелось найти не слишком заметное, но законное место для парковки, чтобы ему не приклеили на стекло штрафную квитанцию и полиция не взяла на заметку номер автомобиля.

Поставив, наконец, машину и надвинув на голову капюшон, он под дождем пересек опустевшую детскую площадку, прошел мимо засыпанной желтыми листьями песочницы, пустых скамей и остова качелей.

Найдя дом Туре, он вошел во двор. С большого каштана неслышно слетали золотистые листья.

Перед дверью подъезда Рейне остановился. В подъездах установили современные металлические двери с замками, которых не было, когда Рейне приходил сюда последний раз. На это он не рассчитывал и не имел ни малейшего представления, какой у Туре код. Из вентилятора китайской закусочной тянуло затхлым духом восточных блюд.