Наохавшись и насмеявшись, снова принялись за дело…

* * *

…Больше нам не придется жать сок на старой Анниной даче в Городище.

Вскоре Анна уехала насовсем. Больше ничего не удерживало ее здесь: мама умерла тем же летом.

Милосердная судьба преподнесла моей Анне в первый же ее визит в Голландию подарок. Когда они с будущим мужем приехали с вокзала, дверь двухэтажного дома как будто сама собой открылась и… На пороге стояли два чудесных игрушечных старичка. Сухощавый свекор был похож на морского волка с университетским образованием – седовласый, с лучистыми морщинками вокруг глаз, с коротенькой трубкой в длиннопалых, не боящихся работы, но привыкших к книгам руках… Свекровь доставала ему до плеча и прекрасно гармонировала с мужем – седым облаком пышных волос, синевой глаз, добротой улыбки.

Они столько слышали об умной и веселой русской невесте своего сына. Они уже готовы были полюбить ее. А она была готова любить их.

* * *

У меня скопилось множество Анниных писем – того периода, когда она ездила в Голландию в качестве невесты. В этих письмах – радость узнавания новой страны и новых людей, точные описания, тонкие наблюдения, неистребимый юмор Анны. В них еще нет и тени грусти… Голландию в них она называет несерьезно – Голлашкино. Или еще проще – Го.

Мне нравится! Потому что «го» – это название древней игры, в которой белые камушки должны вытеснить с поля черные. Конечно, может выйти и наоборот. Но хочется верить в лучшее.

* * *

…После первой «картошки» кто-то из девчонок-однокурсниц по секрету мне сказал, что я очень не нравлюсь Светке.

«Ух ты, – подумала я, – ни с того ни с сего… Едва здороваемся…» Именно это и стало толчком для нашей последующей очень долгой дружбы.

Мне просто захотелось узнать, а чем это я ей так не понравилась? Внешним видом, что ли? Или манерами? И вообще – когда успела? Не то чтобы я стремилась нравиться всем подряд – такой цели я перед собой, конечно, не ставила. По крайней мере, относительно однокурсниц. Но в молодости все мы так обидчивы, так ранимы, обращаем внимание на всякие пустяки…

Я стала присматриваться к заносчивой рыжей «медалистке» (это еще во время абитуры выяснилось, что у Светки золотая медаль). А присмотревшись, поняла, что ничего похожего она выговорить не могла, как сейчас говорят, просто «по определению». Светлана являла собой яркий образец «девушки из хорошей семьи», сдержанная, интеллигентная. Если бы я была ей в самом деле активно несимпатична, она дала бы это понять только мне, ничего не говоря не только посторонним, но даже, пожалуй, и вслух. А мы ведь и в самом деле были едва знакомы – так, знали друг друга по имени и фамилии, не больше. Познакомиться на картошке успели все, а подружиться – немногие…

И заносчивой она, конечно, не была. Просто при росте 180 см надо или горбиться, возвышаясь над мелковатыми в большинстве однокурсницами, или расправлять плечи и еще выше поднимать голову. Она, видимо, выбрала второе.

К тому же она еще была и рыжей, как я уже упомянула. Тоже не всем нравится. Это почти на уровне атавизма: «Бойся человека рыжего, нехорошего…» М-да. Опять два выхода: перекраситься и стать как все или делать шикарные стрижки и гордиться своей густой огненной гривой. Она опять выбрала второе.

Ну и, наконец, как вести себя в свежесложившемся молодежном коллективе, да еще на самом творческом из факультетов университета, где каждый первый стремится к самоутверждению? Всячески подчеркивать свои выдающиеся умственные способности и таланты? Попытаться занять «достойное» место в студенческой административной иерархии? Ринуться в общественную жизнь? А она просто хорошо училась (ну, привычка у нее была такая, с детства), после лекций ходила по столичным театрам, записалась в наш журфаковский СТЭМ. Она даже в общаге не жила – снимала где-то квартиру в спальном районе…

Как-то после очередного спектакля, где она очень неплохо сыграла роль, я подошла к ней, похвалила игру, и мы разговорились. Мне нравится, когда женщина не боится показаться смешной. Это один из признаков ума и настоящей уверенности в себе.

И потом мы какое-то время перекидывались при встрече фразами, обменивались мнениями… А однажды вместе сходили в театр, посмотрели «хит сезона», который ее привел в восторг, а меня – в недоумение. Тем не менее, мы быстро поняли, что нам, может быть, и нравятся разные вещи, но вот не нравятся – одни и те же. А это иногда сближает сильнее, чем абсолютная общность интересов.

Мне нравилась рыжая Светка. Кроме того, что она была умная и очень доброжелательная, у нее были такие замечательные черты – в характере, в манерах… Например, увлекшись разговором, она, не замечая того, начинала кивать в такт словам собеседника и повторять окончания фраз. А как она умела смеяться! Запрокидывала голову и хохотала «в небо» – так заразительно, так от души!

У меня были еще и другие подруги, я вообще по молодости лет любила шумную компанию, а Светлана чаще была одна. Но, правда, только на своем курсе! А вот среди старшекурсников у нее быстро появились хорошие друзья, очень популярные в масштабах факультета личности, благодаря все тому же СТЭМу.

… Примерно к четвертому курсу, кажется, все мы уже надружились и перессорились по двадцать раз, попривыкли друг к другу, как к мебели в аудиториях «alma mater», уже почти не влюблялись на факультете, кое-кто женился и вышел замуж на стороне, кто-то развелся. Уже появились на курсе первые дети!.. В общем, все как-то стало на свои места. И мы, понемногу растеряв подруг, вращаясь в сузившемся естественным путем кругу общения, уже не разлучались со Светкой.

Навострились даже писать в соавторстве. У нас и прозвище было на курсе, тоже одно на двоих – Критикесса и Кинодама. Потому что я любила кино, а она – театр. Но мы, чтобы чаще быть вместе, честно писали и о кино, и о театре – поровну.

Господи, бывало, прежде чем написать что-то «набело», такую пародию на героя, на самих себя и на весь белый свет изобразим на бумаге!.. Насмеемся до упаду, накривляемся, а уж потом бровки серьезно нахмурим (в редакции со студентами особо не чикались: завалил задание – подмочил репутацию, а репутацией следовало дорожить) и ну писать. Получалось! Не Ильф с Петровым, конечно, но…

Чудесное было время. Как всякое студенчество, наверное!

Но на пятом курсе как-то вдруг, исподволь выяснилось, что Светка, чей диплом, как помидорка, медленно и верно «краснел» с первого курса, по окончании не будет поступать в аспирантуру: нет мест. Это было обидно и несправедливо, но что же делать? Место нашлось для кого-то «чьего-то» со столичной пропиской, а Светлана поехала домой, в свой небольшой областной город.