И самое главное — все профессиональные исполнители желаний работали на клиента, в отличие от «топора», который работает только на себя. В этом месте Николаич выразительно посмотрел на меня.

— Ну я-то не такой! — поспешил откреститься я.

— Не такой, — согласно кивнул мой собеседник. — Пока не такой. Пока вы не осознали до конца, как это сладко — повелевать сущим. Исполнять собственные желания одной только силою мысли означает быть божеством. Практически всемогущим, хотя и не всеблагим.

Что-то не нравился мне сегодня Николаич. Слишком он официальный и собранный, словно замполит с похмелья.

— Ну да, всемогущим! — попытался подловить его я. — Вы же сами говорили про рамки существующей реальности.

— Говорил. Но не объяснил до конца. Рамки существуют только в мозгу «топора». Человек не может представить себе ничего, кроме того, что видел своими глазами. Все наши самые страшные кошмары и самые смелые фантазии — просто неожиданная комбинация из образов, хранимых в отдалённых уголках памяти. Впрочем, даже в существующей реальности можно наворотить такого, что потом никакие археологи не докопаются до остатков человечества. Поэтому мы и боремся с ними.

Нависла тяжёлая, душная пауза.

— С ними — это значит и со мной тоже?

Николай Николаевич Романов смотрел на меня очень долго. Глаза у него были карие и сухие, голос звучал тяжело и твёрдо.

— Если бы я с вами боролся, вы были бы уже мертвы.

Медленным, преувеличенно спокойным движением

он извлёк из внутреннего кармана пиджака пистолет Макарова, такой же тяжёлый и твёрдый, как голос Николаича. Пистолет лёг на стол между нами, сразу став логическим центром вселенной. Он манил и звал к себе. Я протянул руку к оружию и вопросительно глянул на Николая Николаевича. Тот кивнул. Я уважительно взвесил «Макарова» в руке.

— Осторожно, — устало произнёс мой собеседник, — он заряжён. Серебряными пулями.

И неожиданно заулыбался.

— Это как на вампиров?

— «Топор» — это и есть вампир. Закон сохранения энергии справедлив и для сверхъестественного. Чтобы изменять историю сущего, нужна колоссальная психическая сила. Это вам не порчу и сглаз наводить!

Похоже, Николаич слегка успокоился, и я воспользовался этим, чтобы перевести разговор с моего несостоявшегося трупа на что-нибудь более жизнеутверждающее:

— Давно хотел спросить, как же это меня угораздило из «отбойников» в «топоры» переквалифицироваться? Это же совсем другое, прямо противоположное… качество!

— Вот вы и ответили на свой вопрос.

— То есть?

— «Отбойник» и «топор» — это полная противоположность. Всё, что нужно было сделать с вашим даром, — это поменять знак. Простейшая математическая операция.

— То есть вас это не удивляет?

— История знает аналоги. Человеку вообще свойственно метаться между крайностями. Он способен очень быстро менять знак. Знаете ли вы, например, что на самом Деле вы видите все в перевёрнутом виде?

— Да ну?

— Вы ведь, кажется, оптик по образованию? В таком случае вы должны помнить, что собирающая линза переворачивает изображение вверх ногами. А зрачок — это как раз и есть собирающая линза. Верхнюю часть изображения он проецирует на нижнюю часть глазного дна, и наоборот.

Я недоверчиво посмотрел на потолок, потом на ноги (не забыть накупить новых носков!) и покачал головой:

— Что-то не заметно.

— Естественно. Мозг автоматически синхронизирует зрение с другими чувствами. А вот младенец в первые дни жизни постоянно путает верх и низ, право и лево.

— Дурите вы меня, вот что, — вздохнул я.

— Мне гипотеза смены знака тоже не очень нравится, — согласился Николаич, — мне думается, гораздо ближе к истине теория модульной замены.

«Любит наш Николаич красивые слова, — горько подумал я. — Как будто они хоть что-нибудь объясняют». Тем временем он откинулся в стуле и задумчиво потёр переносицу, что обычно предшествовало долгой нравоучительной беседе.

— Теория модульной замены объясняет не только превращение «отбойника» в «топора», но и сохранение «отбойником» изначальных способностей.

— А я что, на самом деле их сохранил?

— Да, и в ближайшее время я планирую подготовить для вас краткий цикл упражнений. Они позволят вам использовать оба типа информационной модуляции. Не стоит так морщиться. Я Имею в виду, что вы будете и сглаз наводить, и «золотой рыбкой» работать. Кстати, для результативности упражнений я и собираюсь немного поглубже ознакомить вас с теорией…

Дальше дело пошло хуже. Терминологию Николаич, похоже, изобрёл сам, поэтому теоретическую часть я понимал только тогда, когда он начинал приводить простейшие примеры и аналогии. Я запомнил только две.

Во-первых, обучение игре на пианино. Сначала человек подолгу думает, какую клавишу нажать, потом это получается у него все быстрее и, наконец, процесс нажатия клавиш совершенно выпадает из сознания. Музыкант может бегло сыграть какую-нибудь мелодию, но задумается, если у него спросить, какую клавишу он нажал первой, второй и так далее. Пальцем покажет моментально, а вот словами назовёт только после секундной заминки.

Или такая, более близкая моему образованию аналогия. Есть закон всемирного тяготения (помните, конечно — Ньютон, яблоко). Он гласит, что все тела притягиваются друг к другу: человек к Земле, Земля к Солнцу и т. д. Так вот, нашлись анархисты-физики, которые объявили, что все совсем наоборот: все тела друг от друга отталкиваются. Ввели соответствующие формулы, рассчитали по ним движения планет — и результат получился такой же, как по формулам Ньютона. То есть отталкивай («отбойник») или притягивай («топор») — результат один.

Короче, за прошедший год я настолько преуспел в тренировках, что научился абсолютно автоматически отсекать все ненужное, оставляя для будущего только то русло, тот вариант развития, который устраивал меня. Сознательно я отдавал команду «пусть выпадет пятёрка», а трудолюбивое подсознание само создавало мгновенные картинки «выпала единица», «выпала двойка» и так далее.

И теперь мне осталось только научиться немного по-разному посылать команды, чтобы превратиться в мечту Всех шампуней: «топор» и «отбойник» — два в одном.

На третьем часу лекции я взмолился о пощаде и отпросился погулять.

Николаич глянул на часы, прикинул что-то и милостиво согласился, потребовав от меня назавтра быть готовым к тренировкам.

И когда он прятал неиспользованный пистолет в недра пиджака, я всё-таки задал грызущий меня вопрос:

— А почему пули-то серебряные?

— Традиция, — немного смущённо ответил охотник за «топорами» и даже решил пояснить. — Не всегда сталь была самым распространённым оружейным материалом.