Спустя пятнадцать минут смеха сквозь слёзы, взаимных прощений и шуток я понимаю, что должна оставить отца и дочь наедине друг с другом. Я улыбаюсь, выходя из палаты и закрывая дверь не до конца. Кажется, я знаю, что нужно делать.

Когда Денис отвечает на мой звонок, я говорю, не ходя вокруг да около и добавляя своему голосу болезненности:

– Денис, я в больнице, ты не мог бы приехать?

– Что… ты в порядке, Лер? Какая больница? Что случилось?

– Эм… с мотоцикла. Упала.

– Что? Как? Ты с Саввой? Он в порядке?

– Я бы не хотела беспокоить родителей, – игнорирую я его вопросы. – Ты приедешь?

– Уже выезжаю, говори адрес!

– Третья-городская, четвёртый этаж, двадцать седьмая палата, – говорю я скороговоркой и сразу же отключаюсь.

Прости меня, Денис, за обман и навязанную тревогу, но ты нужен Рите прямо сейчас и всегда. Ну и как бы они сами виноваты, что у них есть я. Риту я об этом предупреждала, к слову.

Денис врывается на этаж спустя семнадцать минут – я засекала.

Я сразу же лечу к нему, хватаю его за руку и тяну вперёд. Он выглядит ошарашенным и недоумённым, и я говорю в свою защиту:

– Ты сам не захотел по-хорошему!

– Лера, что происходит? Кто упал с мотоцикла?!

– Никто, кого бы нам нужно было навещать в больнице. Здесь… – я останавливаюсь не далеко от палаты и выдыхаю: – Здесь находится отец Риты, и ты, Денис… Ты сейчас ей нужен как никогда раньше, понимаешь?

Денис хмурится, бросает осторожный взгляд на приоткрытую дверь и снова смотрит на меня:

– Это она тебя попросила обмануть меня?

– Несмотря на то, что у меня аж два комплекта родителей, я достаточно самостоятельная.

– Лера.

– Денис.

Мы спорим взглядами некоторое время; так уже бывало пару раз, когда мы обсуждали дизайн моего байка, он настаивал, что лучше разбирается в качестве тех или иных деталей, а я хотела ядовито-розовые колёса. Но сейчас я не выдерживаю, выдыхаю и настойчиво говорю:

– Вы любите друг друга. Всегда любили. Поэтому, папа, настоятельно советую прекратить дуться на мою маму и оказать ей поддержку, в которой она нуждается!

Денис сдаётся. Мало кто способен стойко выдержать моё очарование и не поддаться ему.

– Удар ниже пояса, Валерия, – сужает он глаза, но через мгновение сплетает наши пальцы, коротко сжимает их и направляет нас в палату.

На десять минут в палате вновь воцаряются звуки рыданий, взаимоизвинений и благодарности. В конце дедушка говорит, что гордится тем, что они не сдались, несмотря на то что он, старый дурак, делал всё возможное для этого.

Мы находимся у дедушки больше двух часов и уходим если не счастливые, то безусловно довольные, обещая ему вернуться вновь. Он тоже выглядит довольным. Родители садят меня в такси, удобно стоящее у здания больницы, чтобы отправить к другим родителям, а сами планируют вернуться в бар. Я шлю им воздушные поцелуи из открытого окна, они смеются и ловят каждый из них.

Затем я сажусь ровно и возвращаюсь мыслями к «Кирпичу», готовая кусать ногти от тревоги. Скоро вечер, скоро всё случится. Не представляю, как мне пережить эту ночь!

Я хочу сорваться к ним! К Савве! И уже открываю рот, чтобы изменить адрес назначения, да вовремя одумываюсь и сообщаю водителю адрес Лизы. В её компании мне не будет менее волнительно, но я буду знать, что переживаю не одна.

Но через некоторое время я понимаю, что мой план провалился. Сегодня мне не увидеть Лизы. Зато мне гаденько улыбается Владимир, он же Грыз.

Меня привезли в Гранж.

Зачем?

– Лиззи, всё под контролем.

Я усмехаюсь, потому что эти двое один в один прощаются так же, как мы с моей Рыжей, и вновь проверяю телефон. Мы с Лерой договорились, что она не будет донимать меня сообщениями, но я никак не ожидал, что она действительно не будет. Неужели они с Ритой до сих пор в больнице? Впрочем, если учесть, что старик прохерил столько лет общения с дочкой и внучкой, то не мудрено, что они зависли там на весь день.

Ладно, позвоню ей сам перед тем, как ехать в «Кирпич». Даже не верится, что через каких-то пару часов всё закончится. Хорошо или плохо.

Блондинка берёт с Климова обещание вернуться целым и невредимым, смотрит на меня, настаивая взглядом, чтобы я за этим проследил, и наконец идёт на свою половину двора по направлению к дому. Рус прослеживает за тем, чтобы она вошла в заднюю дверь, и только после этого разворачивается ко мне.

Я задумываюсь о том, что, наверное, удобно жить по соседству со своей подружкой.

– Пора выдвигаться, думаю.

Я киваю. Нравится мне этот парень – не болтает лишнего, с чувством юмора и внутренне собран так мастерски, что внешне кажется расслабленным. Один словом – боец.

Климов идёт в свой огромный мажорский дом, а я ещё пару минут, развалившись на лежаке у бассейна, наблюдаю за заходящим солнцем и отправляюсь следом. Сообщение от Грыза застаёт меня где-то посередине коридора от задней двери к входной.

Надпись под фотографией Леры, которая выглядит возмущённой и недовольной, в антураже Гранжа гласит:

«Гляди-ка, кто у меня в гостях? Не хочешь к нам присоединиться? У тебя час на раздумья, пацан».

– Твою мать.

Как Рыжая там оказалась? Своими двумя или сопроводили насильно? Зачем? Какого хрена Грызу от неё нужно? Или от меня?

Твою мать!

Всё под контролем? Ни черта! А если я думал иначе, то я идиот, каких ещё поискать! Чёрт!

– Всё в порядке? – выводит меня из транса голос Руса.

– Нет, – бросаю я. – Лерка у Грыза.

– Не понял?

– Творится какая-то дичь, Рус, – глухо говорю я, не в силах оторвать взгляд от фото Леры. – Мне только что дали понять, что я должен быть в Гранже в течении часа.

– Проклятье.

Я убираю телефон, сажусь на ступеньку и тру ладонями лицо. Какого хрена?

– Сав, ты же понимаешь, что они без нас не начнут?

Под ними он имеет в виду полицию. Мне необходимо при помощи Климова подобраться к Свинцову и вывести его на чистосердечное признание в убийстве моих родителей, ну или, на крайний случай, в любом другом преступлении. Чтобы парням из ОМОНа было за что его брать.

Если я не пойду, наш план провалится. Свинцов уделяет время своим бойцам лишь перед началом турнира и тогда, когда он его выиграет. Если выиграет. Климов не настроен побеждать в турнире, он планировал завершить всё в самом начале. У нас всего один шанс. Сегодня или никогда.