– Да ровнее веди! – заорал на меня Виктор. – Я так вообще ни в кого не попаду!

– Хочешь, давай поменяемся, dog! – съязвил я. – Ты садись за руль, а я буду стрелять!

Махнув на меня рукой, Виктор высунулся и полил преследователей еще одной длинной очередью.

Машину тряхнуло, под днищем что-то треснуло и взорвалось, но, к счастью, аномалия, на которую мы, судя по всему, напоролись, разрядилась впустую. Зато Дэнни мотнуло в другую сторону.

Парень кое-как перевалился через сиденье, открыл дверь с другой стороны, высунул в проем ствол автомата и, не глядя, высадил длинную очередь. Я снова вывернул руль, чтобы объехать аномалию, – сзади послышался мат уже на два голоса.

– Да не могу я ровнее вести, не могу! – заорал я. – Стреляйте нормально!

В зеркале заднего вида я увидел перекошенное яростью лицо Виктора. Снова высунувшись в дверной проем, он высадил несколько коротких очередей. Сзади послышался тихий звук лопнувшей шины, визг тормозов и скрежет рвущегося при столкновении металла.

– Один готов, – констатировал русский.

– Двое, – ответил Дэнни.

Виктор попал в правое колесо одного из внедорожников. Водитель оказался не готов к этому, машину резко занесло вправо, она врезалась в пикап. Обе тачки заглохли и остановились, но на ходу оставался еще один джип.

– Давай-давай, – подбадривал меня Виктор. – Жми, Шон, в одиночку этот придурок побоится гнаться за нами.

Русский оказался прав: бандиты не стали преследовать нас, они остановились, чтобы оказать помощь своим пострадавшим в аварии товарищам.

Мне очень хотелось стащить с себя мокрые тряпки и переодеться в сухое. Но, к сожалению, такой возможности не было. У нас попросту не было запасной одежды – Дэнни, например, до сих пор ходил в разорванных кроссовках, вдобавок теперь у него еще и брюки были порваны.

Все, что я себе позволил, – снять защитную куртку со щитками, которую взял еще в подвале у наемника, футболку и натянуть прямо на голое тело сухую разгрузку, из-за чего стал выглядеть как американский солдат времен вьетнамской войны.

Зубы до сих пор стучали от холода, я все время зевал, но продолжал гнать машину вглубь континента, в сторону границ новой Рио-Зоны.

– Все нормально, Шон? – внезапно спросил у меня Виктор, нарушив затянувшееся молчание. – Ты как?

– Все хорошо, – ответил я. Получилось как-то глуховато, поэтому я сглотнул и повторил: – Да, все нормально, nigga.

– У тебя такое было уже? – продолжил он расспросы.

– Было что? – я сделал вид, будто не понял, о чем речь.

– Тебе не ставили ПТСР? – не сдавался Виктор.

– Нет, не ставили, – буркнул я и слегка сбавил скорость, чтобы объехать очередную аномалию. – В профессиональный бокс не берут с неврозами.

– А что такое ПТСР? – вмешался Дэнни.

– Посттравматическое стрессовое расстройство, – ответил ему Вик. – Ну, как у Рэмбо. Смотрел? Вьетнамские флешбэки. Я так понимаю, у нашего с тобой чернокожего друга – афганские.

– Афганские флешбэки? – переспросил Даниэль. – Шон, но ты ведь говорил, что просто базу охранял с беспилотниками?

– Не только, – ответил я. – Было несколько боевых операций. И «Пурпурное сердце[24]».

– Ого! – поразился Дэнни. – И как тебя угораздило?

– Да мы какие-то караваны сопровождали с базы в аэропорт. – Я понял, что парень все равно не отстанет, поэтому решил рассказать: – Обычно – два «Хамви», «Брэдли» и какой-то грузовик с непонятным грузом. И один раз не довезли.

– В смысле – не довезли? – продолжал допрашивать меня Дэнни.

– Да отстань ты от него, – попросил Вик, который, кажется, понял, что мне не особо хочется вспоминать те события.

Тем не менее я продолжил:

– Сами знаете, Афганистан – это пустыни и ущелья, дорог толком нет, еще и бури эти долбаные все время. Мы ехали по ущелью, народ из десантного отсека на броню выбрался. Жарко, солнце палит, песок в лицо летит. – Я слегка повернул руль, тачка в очередной раз вильнула, задев одну из аномалий краем борта. Что-то громко хлопнуло, но для крепкой бронированной машины это были мелочи. – «Брэдли» наехал на фугас, одновременно с этим «Хамви» загасили из РПГ с двух сторон, целым остался только грузовик. Капралу оторвало обе ноги прямо по пояс, он дико орал. Младший капрал пытался взять командование на себя, но командовать было уже некем. Погибли почти все.

– А потом? – Дэнни слушал мой рассказ, будто ребенок сказку на ночь. Вик неодобрительно помотал головой и уставился в окно.

– А потом на меня что-то нашло. Я убил несколько талибов чуть ли не голыми руками. Ублюдки напали на нас прямо возле базы, поэтому вертолет прилетел уже через десять минут. Тех, кто выжил, вывезли. Мне рассказали, что я сидел возле броневика и просто смотрел на скалы. Никак не реагировал ни на слова, ни на пощечины. Потом меня отвезли в госпиталь и уже там вручили награду.

– Значит, ты все-таки послужил правому делу? – усмехнулся расист. – Спас несколько белых задниц?

– Точно, nigga, – кивнул я. – Спас несколько белых задниц, получил нож в бедро, две недели отпуска в родном Комптоне после госпиталя и «Пурпурное сердце».

– Героин, – произнес вдруг Вик.

– Чего? – в один голос спросили мы с Дэнни.

– В том караване был героин, – ответил русский. – Вы перевозили героин в аэропорт, откуда его по воздуху переправляли дальше – на натовскую базу, в Албанию. А уже оттуда – по всей Европе, вместе с вашими косовскими друзьями.

– По-твоему, морская пехота США участвует в наркотрафике? – спросил Дэнни, набычившись.

– Весь мир знает, что американцы контролируют поставки наркотиков. – Вик пожал плечами. – По большей части – «Динкорп», но иногда этим не брезгуют и военные. К вам в страну ввозили брикеты с кокаином военными самолетами. Дело Оливера Норта[25] вспомните.

– Черт подери, это было еще в восьмидесятых, dog, – скривился я. – При долбаном Рейгане.

– Не важно, – сказал Вик и перевел тему: – Ты хочешь сказать, что у тебя это в первый раз?

– Не в первый, nigga, – признался я. – В первый раз было три дня назад… Для вас – больше двух недель назад. Тогда нас взяли отморозки из «Нового рассвета», допрашивали на своей базе. Я вспомнил, как со мной разговаривал дон Сантанелли.