Они потратили еще полчаса, пробуя каждое слово, которое приходило им в голову в связи с семьей или Хэлом.

— Постойте-ка, — вдруг проговорила Джил, и ее глаза расширились. — Когда мы с Лорен были в Аксбридж-холле, она сказала, что в детстве у Хэла и Томаса был тайный язык. Они произносили слова задом наперед! Попробуйте Тйек!

— Кейт задом наперед. Ладно. — Ничего не изменилось. — Еще какие предложения? — спросил он.

И когда Джил уже собралась предложить написать в обратном порядке свою фамилию, он быстро набрал Р-Е-Х-А-Л-Л-А-Г.

Экран тотчас же заполнился текстом. Джил, не сознавая, что делает, почти парализованная от возбуждения, схватила Алекса за плечо и наклонилась вперед, вглядываясь в экран.

— Это письмо, — сообщил он. — Датировано десятым января 1908 года. Я распечатаю его.

Но Джил не двинулась.

— Подождите, — прошептала она, накрывая руку Алекса своей. По спине у нее побежали мурашки, когда она прочла вслух: — «Дорогая Энн».

В следующей строчке говорилось: «Мне страшно. Я очень боюсь за свою жизнь».

«Дорогая Энн!

Мне страшно. Я очень боюсь за свою жизнь.

Дражайшая моя подруга, я знаю, как хорошо ты меня понимаешь, и тебе известна моя склонность к мелодраме. Я не хочу тебя встревожить, Энн. Но в данном случае я не преувеличиваю. Я так одинока, мне так страшно и некому довериться. Я доверяю тебе правду.

Я не вернулась домой. Я не в Нью-Йорке. Я снимаю милый сельский домик недалеко от Робин-Гуд-Бэй. Дело в том, дорогая моя подруга, и я уверена, ты простишь обман, который стоил мне столько боли, что у меня не было выхода, кроме как уехать из города. У меня будет ребенок, Энн.

Прошу тебя, не презирай меня! И не спрашивай, как имя моего возлюбленного. Я не могу его назвать. В этот деликатный момент это было бы ошибкой. Могу сказать только, что он из очень хорошей и очень старой семьи и что мы обязательно поженимся.

Не думай обо мне плохо, Энн. Временами мне хотелось больше походить на тебя — быть истинной леди, которая никогда и не помыслит о подобной связи. Но я не похожа на тебя. Моя ирландская и американская кровь быстро бежит в моих жилах. Жизнь всегда казалась мне такой огромной и полной сокровищ. И я всю жизнь ждала именно этого человека. Он — мой рыцарь без страха и упрека, Энн.

И он не бросил меня. А одна я потому, что он сейчас за границей, такова воля его отца. И мне очень-очень одиноко. У меня есть служанки, но они такие мрачные, что я скорее стану разговаривать сама с собой, чем поделюсь с ними своими страхами. Деревню я, разумеется, не посещаю. Там, наверное, ходят обо мне самые невероятные сплетни. Мы пустили слух, что я скорбящая вдова. Это была его идея, и мне кажется, она идеальна. Он и сам идеальный.

Да, дорогая Энн, я улыбаюсь.

Мой врач говорит, что я рожу к маю. Он не опасается осложнений, так как у меня широкий таз, а это благоприятно для вынашивания и родов. Рожать я собираюсь в лучшей детской больнице, не хочу отдавать себя в руки деревенской повитухи! Но все равно мне страшно, потому что столько женщин умирает при родах. Помнишь леди Кэсуэлл, умершую прошлым летом? А ведь ей тоже говорили, что нет никаких причин для опасений! А вдруг я умру, производя на свет нашего ребенка?

Что, если Господь накажет меня за мои грехи? И не только за любовь вне брака, но и за все мое прошлое безрассудство?

И что самое страшное, я не чувствую раскаяния! И Он, конечно, знает об этом!

Разве ты можешь обвинить меня, дорогая Энн, в том, что мне страшно? Как бы я хотела, чтобы ты была рядом.

Я пытаюсь быть сильной, но ведь мне всего восемнадцать. Я так мало видела в жизни, я еще столько хочу успеть — путешествовать по свету, знакомиться с людьми, читать книги, обсуждать новые идеи, ходить на балы, вырастить этого ребенка и стать женой этого человека. Я молюсь об этом.

Не упрекай меня, когда мы встретимся вновь. Я собираюсь вернуться в город после рождения ребенка. А поскольку я поклялась на Библии, что никому не выдам своего местонахождения, то не могу дать тебе свой адрес. Молись за меня, Энн. Зная это, я многое выдержу, твоя любовь поддержит меня.

Я скучаю по тебе.

С любовью и верностью, любящая и преданная, самая искренняя, твоя лучшая подруга

Кейт».

Прочитав письмо, Джил долго не могла прийти в себя. Она как наяву видела Кейт, с наметившимся животом, в белом платье в цветочек — юная женщина сидит за письменным столом в слабо освещенной комнате в сельском коттедже и пишет лучшей подруге это письмо.

— Джил? Джил, что с вами?

Голос Алекса грубой реальностью ворвался в ее грезы. Она вдруг осознала, что сильно навалилась на него, опираясь одной рукой на стол. Их взгляды встретились. Джил не сразу вернулась из прошлого в настоящее.

Алекс развернулся на стуле, чтобы лучше видеть Джил.

— Вы хорошо себя чувствуете?

Джил почувствовала, что дрожит.

— Бедная Кейт!

— Да, сильное письмо. На меня оно тоже произвело впечатление.

Он повернулся к компьютеру и щелкнул «мышью». Заурчал принтер.

Джил по-прежнему думала о письме. Кейт уехала в деревню, чтобы родить, сняла домик где-то у Робин-Гуд-Бэй, где бы это ни было. Врач сказал, что ребенок родится в мае.

— В мае 1908 года Кейт Галлахер родила ребенка, — проговорила Джил. Ее дед Питер родился в 1908 году, в Йоркшире. Совпадение?

— Да, так говорится в письме. — Алекс поднялся от компьютера. — Вы белая как привидение. Вам нужно выпить воды, а лучше вина.

Джил не ответила, ее мысли бежали дальше. Вышла ли Кейт замуж? Был ли ребенок мальчиком? А вдруг Кейт — не просто предок Джил? Что, если она ее прабабушка?

Но у нее нет доказательств, а шансов — один на миллион.

— Джил? Где вы блуждаете?

При звуке голоса Алекса Джил вздрогнула. Он стоял так близко от нее, что их колени соприкасались. Она не слышала, как Алекс подошел к ней. Он держал Джил за плечи, пристально всматриваясь в ее лицо.

Она отодвинулась. Ей не хотелось физического контакта.

— Все в порядке. Мне просто очень жаль ее. Интересно, женился ли он на ней?

Алекс одарил ее странным взглядом.

— Что означает этот взгляд? — спросила Джил, идя вслед за ним из кабинета на кухню.

— Если этот парень подчинился приказу родителей и оставил восемнадцатилетнюю девушку в деревне, чтобы она родила его ребенка одна, он не собирался на ней жениться. — Алекс достал из холодильника бутылку белого вина. — Этот парень был трусом. И дерьмом.